миры – есть я.
- Так значит только она может нарушать твой закон, влияя на судьбы, - прохрипел церковник, глядя прямо в глаза Всевышнему.
- Смерть – есть судьба каждого, - подытожил он. - Прощай, Престон, - он сурово взглянул на старика, а затем исчез в ворохе серебряной пыли, так и не дав ответ на вопрос. Лежащий на небольшом постаменте череп послушника рухнул от дуновения ветра и рассыпался на множество осколков.
Старик стоял на месте, вглядываясь в темноту коридора, затем обернулся к алтарю и резким взмахом стряхнул серый пепел. В огонь свечи отправился бесценный манускрипт, найденный здесь в остатках древнего архива. Из деревянной шкатулки вывалилось алое сердце, начав истекать чёрной кровью. Пламя поглощало благовония, бумаги и остатки старых книг. В огонь летело всё, что можно сжечь. Старик с блеском в глазах смотрел на него и бормотал:
- Если смерть властна даже над Творцами миров, если даже у Всевышнего нет сил, чтобы сделать свои творения чуточку лучше, чем кусок горелого дерева, значит, Смерти пора устанавливать законы! Значит, мне пора нести её мудрость!
Впервые за долгие годы он чувствовал хоть что-то кроме отчаяния и злобы. В разуме промелькнула даже капелька щиплющей радости. Старик улыбался засохшей, частично беззубой улыбкой.
Впервые за долгие годы в жизни измученного, обезумевшего от отчаяния и одиночества церковника, появилось хоть что-то отдалённо напоминающее смысл…
Глава 1
Каменная дорога серой лентой тянулась вдоль побережья. Она отходила от совсем небольшого портового городка, который продолжал своё существование лишь за счёт периодически останавливающихся здесь на стоянку моряков-наёмников, что отправляются в Нестабильные земли континента Мерессия за мерцающим в мыслях блеском сокровищ. Кто-то возвращается, кто-то - нет. Одни ищут команду для своего пути обратно, другие останавливаются в местных пабах и поминают павших. Счастливые лица в полном составе и при богатой добыче, уплывающие на восток, выглядят даже более удивительно, чем выловленная в пустошах диковинка.
Впрочем, местных это не слишком волнует. Островитяне построили свой быт на том, чтобы обеспечить самих себя и извлечь выгоду из пришлых. Однако в подобных городишках живёт достаточно малая часть населения. Остальные ведут своё существование в маленьких деревнях и поселениях в глубине островов среди кленовых лесов. Преобладают земледелие и морской промысел. В основном поля заняты рисом, меньшая часть – различными фруктовыми деревьями. Немногочисленные собиратели занимаются пополнением запасов орехов, каштанов, желудей. На воде – водорослей. Однако океан и салмы в основном служат для рыболовства и охоты на различных морских отродий.
***
Тропа уходила всё дальше и дальше в лес. Вскоре она сменилась на едва заметную дорожку с мутной грязной колеёй от пары колёс, а затем и вовсе превратилась в одну сплошную земляную жижу, покрытую пятнами из луж. В сезон дождей путь к центру сквозь влажный лиственный лес превращался в настоящее месиво, из-за чего связь между городом и клановыми деревушками серьёзно затруднялась, что нередко приводило к разборкам, пока помощь застревала где-то в дороге.
Вдалеке, где кончалась размытая тропа и вновь начинала идти нормальная дорога, на глаза попадались деревни.Разбитая табличка-указатель, за ней - десяток домов. И так одна за одной. Похожие друг на друга, отличные только в расположении и количестве зданий.
А дальше, где заканчивалась вереница поселений, оказалась ещё одна деревня, отличная от других. Пустая, безжизненная, тлеющая под вонь пепла, что остались от пары десятков деревянных строений, закиданная трупами и утонувшая в крови воинов, что стояли насмерть, защищая свой родной дом. В ней исчезло всё, что говорило о мирной жизни нескольких десятков человек. Возникла лишь чернота и серость золы.
И в этой золе, уходя прочь в темноту леса, скрывалась протоптанная дорожка от десятков ног. Женщины, дети, старики, раненые – те, кто не мог защитить деревушку от злобных головорезов, были вынуждены оставить родной дом и двинулись прочь.
Пристанищем для людей стала сеть пещер, находящаяся неподалёку. Разместившись в просторном гроте, скрытом от нежеланных глаз, клан на миг выдохнул, а затем ко всем пришло осознание. Что же делать дальше?
На них объявлена охота, мужей вырезали подчистую, а те, кто остался в живых, будут ещё долго восстанавливаться от ран. Нет ни еды, ни других средств к существованию, ни даже возможности выйти на солнечный свет, ведь убийцы наверняка идут по следам. Уныние и страх понемногу заполняли умы беглецов.
И вот, когда по толпе раненых и страждущих уже пошли недобрые напуганные шепотки, раздался тройной спокойный металлический звон. Он моментально достиг каждого, и десятки голов повернулись в сторону уступа, где, чуть приподнявшись над всеми, стоял человек.
Он отстучал по камню под своими ногами катаной, а затем провёл по людям взором единственно видящего глаза. Второй, как и большая часть головы, был закрыт повязкой из потрёпанных бинтов. Рубаха, изодранная и перепачканная в собственной крови, использовалась как перевязка. Грязный плотный плащ на голом теле служил единственным прикрытием от мерзких, падающих с потолка пещеры капель. Он стоял, припав на одну ногу, и смотрел на тех, кто когда-то доверил ему свои жизни. Он не мог оценить, насколько это было правильно тогда. И уж тем более, насколько это оставалось правильно сейчас, когда он совершил ошибку. Но он знал, что своё обещание сдержать обязан несмотря ни на что.
Дождавшись полной, кромешной тишины, он начал свою речь:
- Мои братья и сёстры, - он говорил спокойно, но молодой голос звучал хрипло, сдавленно. - Я прошу вас меня простить, хоть и знаю, что прощения не заслуживаю. Когда-то я повёл вас за собой, и тогда многие из вас принесли клятву доверия… - он горестно, стыдливо вздохнул. - И ваше доверие я не оправдал. Сейчас из-за меня каждому из нас угрожает опасность, ведь я доверился тем, кто в конечном итоге предал меня. Я знаю, что заслуживаю самой строгой кары, но я прошу вас дать мне последний шанс. Мы будем свободны! – в полной тишине он поднял катану, и та, словно зачарованная благодатным огнём, вспыхнула, озарив полумрак грота.
Люди не испытывали к нему злобы, страха или недоверия. Он по-прежнему был их лидером, и пусть на его руках отпечаталось клеймо ошибки, разлившейся реками крови, они были готовы его простить. А огонь артефакта только подтверждал их решимость.
Они смотрели на пламя, на твёрдость взгляда и знали, что каждый пойдёт за ним, несмотря ни на что. И одним из тех людей был ещё совсем маленький мальчик по имени Норико.
***
Могучие деревья
