токсичности, просто чтобы удержать тебя здесь.
Вот мне и пришла в голову эта идея. Или, скорее, это ударило меня по голове, когда я на днях смотрел на чертовски скучное небо.
Это был момент спасения, и, клянусь, я почти видел ангелов, спускающихся с небес и предлагающих мне свою благодать.
Просто шучу. Были только демоны, и все они сидели со мной, когда меня поразила эта мысль.
Помнишь, в первом письме я говорил тебе никогда не влюбляться в меня? Я сказал, что это будет просто трагедией, но я не упомянул, что разобью твое гребаное сердце.
Я разобью его так сильно, что не останется ни кусочка, который можно было бы собрать, и ты не сможешь двигаться дальше по жизни.
Я прорежу твои стены так глубоко, что ты не сможешь вытащить меня, даже если попытаешься.
Я буду играть с твоими чувствами до такой степени, что ты пожалеешь, что у тебя их никогда не было.
Я завоюю твою жизнь так основательно, что ты начнешь думать о том, чтобы покончить с ней.
Потому что это то, что делает токсичность, моя дорогая Юки-онна. Разрушает и делает это так жестоко, что ни от тебя, ни от меня ничего не останется.
Но ты пошла дальше и влюбилась в меня, не так ли?
Даже с моими предупреждениями, даже со всеми знаками, которые я посылал тебе, ты должна была бросить вызов логике и думать обо мне не как о своем безликом, занудном друге по переписке из Японии.
Ты ведь понимаешь, что это твоя ошибка, верно? И с таким же успехом это может стать твоим падением.
Потому что теперь, когда я знаю твою слабость, я не остановлюсь, пока ты не будешь умолять у моих ног. Для чего, я понятия не имею, но пока есть мольбы и плач, я уверен, что буду удовлетворен.
Я не могу сказать того же о тебе.
Я не люблю представлять себя на чужом месте. Но на твоем месте я бы хорошо спрятался.
Однако вот в чем дело.
Ты хочешь, чтобы тебя преследовали, и у меня, возможно, появился аппетит к этому типу извращенной ебли.
Видишь? Ты также развращаешь меня, вот почему мы токсичны друг для друга.
Давай, беги, Наоми. Иди и спрячься.
На твоем месте я бы заглянул себе под кровать и через плечо.
Я бы дважды подумал о каждой тени, которая проходит в твоем периферийном зрении.
Я бы жил на твоем месте.
Потому что в тот момент, когда ты ослабишь бдительность, все закончится.
Ты умрешь, моя призрачная Юки-онна.
Пока этот день не настал, постарайся жить хорошо.
Поверь мне, тебе нужно будет наслаждаться каждым мгновением.
Токсичная любовь,
Акира
Глава 2
НАОМИ
Настоящее время
Кап.
Кап.
Кап.
Неужели я забыла закрыть кран? Или это исходит извне?
Я открываю рот, чтобы позвать маму, но не издаю ни звука.
Капание продолжается, увеличиваясь в объеме и повторяемости, пока не начинает действовать мне на нервы.
Кап… кап, кап… кап.
Кап!
Застонав, я медленно открываю глаза.
Я не в своей комнате
Я не дома.
Или где я узнаю.
Темно-серые стены окружают меня со всех сторон. Даже твердая земля, на которой я лежу, темная и твердая.
В моей голове полный беспорядок, пока я медленно осматриваю свое окружение. Я в пустой комнате без мебели.
Здесь также нет окон, и единственный свет исходит от старой желтой лампочки, свисающей с середины потолка.
Медленно перевожу взгляд слева направо. Там есть дверь, такая же серая, как и стены, но, кажется, она металлическая.
В углу стоит желтоватый унитаз, и я был бы шокирована, если бы он вообще функционировал.
Капает из небольшого крана в стене, который не полностью закрыт.
Где я, черт возьми, и почему это место похоже на тюрьму?
Я пытаюсь сесть и морщусь, когда в моей шее вспыхивает острая боль. Я прикасаюсь к нему и замираю, когда мои пальцы касаются чего-то, похожего на прокол в моей коже.
Затем все события прошлого проносятся сквозь туман в моей голове.
Темные фигуры. Погоня. Выстрел.
Себастьян.
Я задыхаюсь, мой безумный взгляд обшаривает комнату. Себастьян был застрелен. Его застрелили прямо у меня на глазах, и когда я бросилась вперед, мне в шею вонзилась игла.
Затем все почернело. Следующее, что я помню, я проснулась в этой комнате.
Я останавливаюсь, когда мой взгляд останавливается на темной фигуре, скорчившейся в дальнем углу справа от меня.
Сначала мне кажется, что это что-то зловещее, но потом я узнаю массу мускулов и выглядывающие темно-русые пряди.
— Себастьян! — зову я хриплым голосом.
Я пытаюсь встать, но ноги отказываются нести меня. Я ползу к нему на четвереньках, не обращая внимания на давление и дискомфорт, царапающие колени.
Я останавливаюсь рядом с ним. Он лежит на боку, лицом вниз. Пряди его волос закрывают лицо. Я хватаю его за плечо и замираю, когда у него вырывается низкий, гортанный звук.
Что-то мокрое и холодное касается моего колена, и я вздрагиваю, когда смотрю вниз.
Темно-красный.
Кровь.
Много всего.
Она образует небольшую липкую лужицу под его плечом, которая прижимается к земле.
О боже.
Я хотела, чтобы его ранение было плодом моего гиперактивного воображения и чтобы этого не произошло на самом деле. Что, может быть, я все это выдумал из-за того, что меня укололи иглой.
Но доказательство того, что все это реально, прямо передо мной.
Кровь течет из него непрерывным потоком.
Мои губы дрожат, а сердце колотится так сильно, что, кажется, оно вот-вот выплеснется на землю.
— Себастьян! — я осторожно трясу его за здоровое плечо, чтобы не усугубить травму.
Он даже не шевелится. Мой бешеный пульс грохочет в ушах синхронно с наихудшими сценариями, которые прокручиваются у меня в голове.
Что, если он умирает?
Что, если он никогда не проснется?
— Себастьян… — эхом разносится вокруг нас мой хриплый голос, когда я осторожно ладоню его щеку и поворачиваю ее к себе. Его волосы падают со лба, и я вижу его неземно красивое лицо. То самое лицо, которое стало постоянным в моих снах.
Его кожа бледная, что делает его черты менее резкими, а губы потрескавшимися и синеватыми.
Это не может быть хорошо.
Я медленно переворачиваю его, и тогда я впервые вижу рану в верхней части его плеча.
Пуля пробила его куртку Black Devils, оставив глубокую рану на коже. Кровь пропитывает белый рукав, окрашивания его в красный цвет, а черные
