от вампирских чувств.
— Где?
— В нашем лагере. — Мисс Хэммон смотрит на Марию. — Если ты пойдешь с нами, мы сможем присмотреть за тобой и научить тебя всему, что тебе нужно знать.
— Есть кто-то кроме вас?
Она кивает.
Мой полный ненависти взгляд находит мою мать.
— Ух ты, так там целая группа таких людей, как я? Я полностью понимаю, почему ты ушла.
Ее глаза становятся жестче.
— Ты не можешь судить меня, Деметрия. Если бы я не сделала этот шаг, чтобы защитить тебя, ты был бы мертва. Пожалуйста.
Я рассмеялась и подошла к ней, качая головой.
— О, это здорово. Спасибо, что бросила меня, не объяснив почему. Спасибо, что заставила меня думать, что ты ушла из-за меня.
— Деми, — отчитывает меня мисс Хэммон.
— Нет, правда. Огромное тебе спасибо. — Я останавливаюсь всего в нескольких дюймах от Марии.
На ее лице пробегает рябь от боли. Я не чувствую себя плохо.
Я знаю, что мне нужно делать, если я хочу узнать о своих силах и оставаться в безопасности вне досягаемости Кровавой мафии. Но это не значит, что я этому рада.
— Хорошо, я согласна. При одном условии.
Мисс Хэммон встречается со мной взглядом и выдерживает мой взгляд.
— Каком?
Грязная улыбка кривит мои губы.
— Этом.
Прежде чем она успела среагировать, я ударила мать по лицу. Кость хрустнула под моим кулаком. Она вскрикнула от удивления и закрыла нос обеими руками.
— Это только начало, — предупреждаю я ее. — Я тебя не прощаю и, вероятно, никогда не прощу. Единственная причина, по которой я иду с вами, это то, что у тебя есть нужная мне информация.
Мисс Хэммон обхватывает меня за талию и оттаскивает от Марии, прежде чем я успеваю ударить ее еще раз. Она намного сильнее, чем кажется, и никакие избиения не ослабят ее хватки. Я рычу низко в груди, отбрасывая свою голову обратно к ней. Однако она уклоняется от удара и сжимает меня настолько сильно, что я не могу вздохнуть.
— Я причиню тебе боль, если ты не остановишься, Деми. Не заставляй меня.
Невероятно трудно сопоставить стальной подтекст насилия в ее словах, с учителем, которого я знала раньше.
— Хорошо, но она меня не трогает.
Подняв подбородок к Марии, я издала мрачный смешок, увидев, что кровь залила ее лицо.
Глаза Марии горят огнем, что-то вроде ярости, с которой я познакомилась за последний месяц. Она разворачивается и пробивает гипсокартонную стену, издавая при этом яростный крик.
Думаю, это отвечает на вопрос, откуда у меня такой вспыльчивый характер.
Глава 2
Деми
Мисс Хэммон водит неприметный седан. Мария на переднем сидении залечивает свой сломанный нос. Опустив козырек, она смотрит в зеркало на нанесенный мной ущерб. Я съеживаюсь, когда она кладет пальцы с обеих сторон и возвращает нос на место, заставляя кости и хрящи хрустеть.
Проклятие.
Я даже не уверена, что у меня хватит смелости вправить сломанный нос самостоятельно.
Ее карие глаза пересекаются взглядом с моими в отражении, и я отворачиваюсь к окну, делая вид, что не смотрю на нее. Я злюсь на нее по нескольким причинам. Но мой гнев не мешает желанию узнать больше о женщине, которая меня родила.
Поскольку меня поймали на том, что я смотрю на нее, я использую периферийное зрение, чтобы следить за ее движениями. Я ей не доверяю ни на секунду.
Я даже не уверена, что доверяю мисс Хэммон.
— Как тебя зовут? — Спрашиваю я своего учителя, нарушая напряженную тишину, заполнившую машину.
Прежде чем ответить, она выезжает на автостраду.
— Николь.
— Она заставила тебя присматривать за мной? — Я указываю большим пальцем на Марию.
Николь смотрит на мою мать, лицо которой окаменело.
— Да.
Мария выдыхает сквозь зубы, издавая тихое шипение.
Николь поднимает брови, глядя на Марию, и пожимает плечами в извинении.
— Честность — единственный способ возместить ущерб, который мы нанесли.
Никаких послаблений Марии не будет.
Николь? Возможно.
Марии? Однозначно нет.
Я провожу пальцем по окошку.
— Почему ты устроилась на работу в мою среднюю школу? Разве ты не могла наблюдать из тени?
Мария расправляет плечи перед Николь, ее темные глаза сверкают раздражением.
— Вопросы могут подождать, Деми.
Усмехнувшись, я отпускаю руку со стекла и отстегиваю ремень безопасности.
— Что ты делаешь? — спрашивает Мария, когда я берусь за дверную ручку.
— Если ты не собираешься отвечать на мои вопросы, я выхожу. Я могу найти другой способ спрятаться от Маттео.
Блейз — первое, что приходит на ум. Он дал понять, что заинтересован во мне. Возможно, союз с ним — хорошая идея.
Снисходительный смех вырывается из груди Марии.
— Не будь дурой. Никто не сможет спрятать тебя лучше, чем мы. Кроме того, машина едет слишком быстро, чтобы ты смогла пережить падение. У тебя пока нет сверхъестественного исцеления.
Я пристально смотрю на нее, когда она поворачивается лицом вперед и возится с радио, включая станцию классического рока. Из динамиков доносится плаксивый мужской голос, поющий что-то о его милом ребенке.
Я ненавижу эту песню пламенной страстью, особенно сейчас, когда еду в машине с Марией.
Николь глубоко вздохнула и с помощью кнопок на руле выключила песню, заслужив взгляд моей матери.
— Есть вещи, которые вам нужно узнать о суперах, которым школа не научила бы вас при обычных обстоятельствах.
Нахмурившись, я вспоминаю удивление Алисы по поводу того, как много я знаю о суперах.
— Что ты имеешь в виду?
Ногти Марии быстро стучат по ее стороне консоли. У нее довольно резкий характер, да?
Мы покидаем центральную часть Сан-Франциско. Николь выезжает на автостраду, ведущую к пригородным частям города, а затем продолжает движение на север в сторону Орегона и Вашингтона.
— То, чему я вас всех учила: как убивать, как они рождаются, создаются и все, что между ними, не является частью обычной учебной программы по истории сверхъестественного.
Покачав головой, я смотрю то на нее, то на Марию.
— А что является?
— Первоначальный всплеск сверхъестественных существ, первая и вторая война человечества с ними, как люди держат их в узде — или, по крайней мере, как они делают вид, что держат их в узде — и опасности подходить слишком близко, — отвечает Мария. Она смотрит на меня через плечо.
— Большинство людей не учатся убивать вампиров и не изучают тонкости генетических мутаций. Они также не понимают, что единственная причина, по которой их вид выжил в войне, заключается в том, что мы помогли.
Мы, в смысле Охотники. Меня этому тоже
