Какие у нее глаза? Может тоже синие, как небо? Да нет, не обольщайся. Это не она. Слишком уж невероятно. Да и родинки на плече нет, а она у нее приметная. Ушла постепенно и сила, и жизнь из этих мест вместе с исчезновением принцессы, ее воспитанницы, ее Мандаринки, яркой веселой деточки. Перестал ветер разгонять облака, закрывшие Солнце, приносить вовремя дождевые тучки. Реки и озера затянуло болотами, пропали родники. Земля родить перестает, все хуже урожаи в крестьянских усадьбах. Да теперь еще и огонь не подчиняется даже тем, у кого сила огня врожденная. Пропали в очагах и огненные саламандрочки. А как славно играла с ними ее Инка.
Мирра и не заметила, как за воспоминаниями задремала в кресле рядом с кроватью. С рождения она не обладала никаким сильным даром. Слабый дар воды давил ей возможность лечить. Она могла наговаривать на воду, придавая той нужные для исцеления свойства. А еще смогла бы увидеть, где проблемы с болезнью связанные. В человеке много воды и по ее потокам можно посмотреть, что не так. Но дар пропал, и она уже много лет просто человек. Безгранично добрый и отзывчивый на чужую боль, и страдающий, что не может помогать как прежде.
Женщина улыбнулась во сне. Снился ей родник на поляне. Кристально чистая вода. Как не удержалась и, зачерпнув ладошками, сначала сделала несколько глотков, а потом плеснула остатки себе в лицо. Такой сладкой воды она давно не пила. Так с улыбкой и проснулась. Ощущение, что за время сна что-то изменилось, не покидало ее. Огляделась. В доме вроде все по-прежнему, да и спала всего ничего…
Пригляделась к найденке — спит. Дышит ровно. Волосы разметались по подушке. Еще присмотрелась и поняла — видит. Видит, как и прежде, что не так со здоровьем девочки.
Сначала глаза — слепота, но почти прошла, слава богам. Видеть будет. А вот говорить…
На связках рубец, видно порваны были. Какую же боль ей пришлось пережить, чтобы кричать до разрыва связок. Ничего, детонька, потерпи, вернем тебе голос, теперь вода родниковая поможет нам. Да и силы вернет.
Волосы еще не блестят, видно есть проблема, но не в физическом здоровье, а как у людей в депрессии. Придет желание жить и вернется блеск волос.
Других проблем нет, помогла Земля, забрала себе и боль, и раны.
Глава 5
Сайрон Моригорн, потомок великого рода летающих огненных драконов, как и его братья, родился человеком. Много лет назад его род настигло проклятье Черной ведьмы. Как и за что прокляла она их предка уже и не помнит никто. Только дети рождаются людьми со слабыми магическими способностями, проживают короткую человеческую жизнь и умирают, так и не познав неба. И еще сохранилось предание, что может мужчина их рода встретить свою истинную пару, и тогда спадет проклятье. Проснется в нем дракон, обретет крылья и поднимется в небо. Многие пытались пройти путь поиска пары, но только нескольким улыбнулась удача. Вот только улыбнулась и отвела взгляд, а то и вовсе повернулась спиной.
Пятерым до Сайрона довелось увидеть метку избранного на руке. Она означала, что есть в этом мире его пара, и чем ближе они находились друг от друга, тем ярче была метка.
У двоих метка была с рождения, но пропала до достижения ими сознательного возраста. Это лишило их надежды, что пара жива. И возможности искать.
Двоим суждено было найти пару, их драконы пробудились. Им повезло взлететь. Но проклятье имело еще ряд условий.
Истинной первого была простая человечка. В ней не было ни капли магии, пустышка. Превратившись в дракона, он потерял связь с ней. А без связи не нашел ее, не пережил потери. Окаменел с горя. Утес Дракона стал местом паломничества влюбленных в их княжестве.
Второму повезло больше. У его истинной был дар воздуха. Он обернулся, взлетел, вернулся к ней, но был несдержан и испугал ее. Она его отвергла. У него хватило мудрости и сил обернуться человеком, но гордыня взыграла, и он ушел в горы, стал отшельником. Упустил время. Его дракон умер от тоски по истинной.
Пятым был брат его деда. У него получилось все. Вернулся он к своей любимой человеком, смог добиться ее любви. Показал ей своего дракона, но его истинная не могла иметь детей. И проклятье не рассеялось.
Но теперь алгоритм поведения с истинной парой воспитывается у всех потомков их рода в надежде избавиться, наконец, от проклятья.
Сайрону было пять лет, когда метка появилась на его руке. Согласно преданию в этот день появилась на свет его истинная. Метка достаточно яркая, чтобы определить, что не придется искать долго. Но пятилетнему ребенку отправляться на поиски было рано.
А спустя три года метка побледнела. Настолько, что стала едва заметной. Сайрон был еще мал, чтобы понять чувства родителей в те дни. Но проходили годы, а метка, пусть едва видимая, все еще была на месте. Юноша взрослел и уже знал все о проклятье и о том, что возможно он — последняя надежда его рода. В день своего восемнадцатилетия он отправился в путь.
Сайрон прошел и проехал тысячи миль, но ни на метр не приблизился к цели. Метка не менялась.
Завтра ему уже двадцать три. Пять лет путешествий не прошли даром. Он возмужал. Многому научился. Его дар огня вырос вместе с ним.
Ему приходилось зарабатывать себе на обед и ночлег.
Вот и сегодня он подошел к деревне уже к закату. Три дня ночевок в лесу, пусть и ставших привычными, но крепко поднадоели. Желание поесть нормально и выспаться в постели, а не на сырой земле, заставило постучаться в крайний дом. Избушка была старенькой, слегка покосившейся. Но он на многое и не рассчитывал. Ночлег, ужин, возможность пополнить запасы для дальнейшей дороги, узнать, куда забрел, и расспросить, куда можно двинуться дальше.
На стук вышел старик.
На вопрос, не пускает ли кто в деревне на постой, получил ответ, начало которого было волне ожидаемо.
— Никто не пустит ночевать чужого. Мне бояться- то уже нечего, отжил свое. Не побрезгуешь, ночуй, места не жалко.
