На крыльях моей боли
Оксана Ильина
Пролог
Ее сердце не билось, оно содрогалось от боли...
Огонь – невероятная субстанция, способная очаровывать своей сказочной красотой и так же больно жалить. Это двоякая стихия, необходимая человеку для жизни, но стоит только набрать ей силу, как она готова испепелить все вокруг. С огнем связывают многое, особенно боль, несмотря на то, что и другим стихиям принадлежит немало катастроф. Однако мы не говорим: «мое сердце затопило», «в душе бушует цунами», а «в груди – ураган». Для выражения чувств чаще всего употребляются такие сочетания, как, например, «сердце горит, пылает», «в груди пожар», «душа объята пламенем» и тому подобное. Почему все страдания мы непременно связываем с огнем?
Даша завороженно наблюдала за мерцанием свечей в кандило. Огоньки будто бы жили собственной жизнью. Они плясали, извивались, угасали, вспыхивали и даже меняли цвет, словно подстраиваясь под эмоции прихожан.
Воскресная служба давно закончилась, а девушка так и стояла на месте. Она задержалась не потому, что в церкви ощущаются спокойствие и умиротворение, а потому, что ей просто никуда не нужно было спешить...
– Дочка, – окликнул ее знакомый голос. – Пойдем я напою тебя чаем.
– Спасибо, баб Зин, но я не хочу. Еще немного постою и пойду, – вежливо отказалась девушка.
– Дашенька, ну не мучай ты себя, – старушка подошла к ней и взяла за руку. – Разве можно так убиваться? Милая, время лечит, все наладится.
– Не наладится, – тяжело вздохнула Даша, и свечи друг за другом начали гаснуть, словно бы испугавшись. – Никакое время не поможет.
– Конечно, само по себе не поможет, но чем дольше пишешь карандашом, тем сильнее он тупится, – Дарья непонимающе посмотрела на пожилую женщину. – Придет время, и твоя боль притупится, да и сердце так сильно не будет колоть. И тогда глубокая рана, появившаяся на нем после душевных страданий, сможет затянуться.
– Если бы все было так просто…
– Да, ничто не бывает легким, но тебе, доченька, нужно сейчас думать о другом...
– Не могу я думать о другом, когда рядом столько несправедливости! – в ее глазах вспыхнуло пламя.
– В мире полно злых людей, но ты не должна терять себя. Никогда не забывай, какая ты добрая и милосердная.
– Потеряла, баб Зин, давно потеряла. Той Даши больше нет.
– Глупости, дочка, – отмахнулась старушка. – Люди не могут так быстро меняться в плохую сторону.
– Могут… Их меняют подлые людишки, – лицо девушки исказилось от ненависти.
– Побойся Бога, девочка! – испуганно прошептала бабушка Зина. – Разве можно такое говорить в Божьей обители?.. Идем лучше побеседуем на улице.
Холодный ветер ударил девушке в лицо, сбив с головы черный платок. Даша застыла в дверях церкви, не решаясь его поправить. Небо, затянутое серыми тучами, словно сердилось на нее за сказанное сгоряча.
– Знаешь, дочка, я не вижу больше в твоих глазах веры, – произнесла старушка, перекрестившись. – В них осталась лишь темная бездна, в которой бушует недоброе пламя.
– А как сохранить веру? Как, когда Господь наказывает меня за непонятные грехи?
– Девочка, не греши ты на Бога. Да, на твою долю выпали тяжелые испытания, но, несмотря ни на что, ты должна сохранять веру.
– Внутри меня не осталось ничего, кроме пустоты, – Даша подняла взгляд к небесам, будто ища там ответы.
– Тогда зачем ты каждый раз приходишь сюда? Для чего ставишь свечи, если потеряла веру? – старушка взяла Дашу за руки и посмотрела ей пристально в глаза. – Нет, вера есть, она таится глубоко в твоем сердце. Ты пока не видишь ее за пеленой боли и отчаяния. Но я вижу… Помни, милая, тебе есть ради чего жить. Может быть, сейчас это и не кажется избавлением, но однажды непременно спасет твою душу…
1 ГЛАВА
ДАША
Уже прошло пять месяцев с того рокового дня, когда ее жизнь оборвалась. Нет, она была жива, но не дышала. Хотя, наверное, дышала, просто не хватало воздуха, потому что он превратился в едкий дым.
С каждым шагом ноги подгибались, а сердце вжималось в спину. Да и находилось ли в груди теперь сердце, способное биться? Нет, оно больше не билось для жизни, оно колыхалось будто умирающий птенец в клетке.
Она совсем не чувствовала, что идет моросящий дождь. Ледяные капли, словно иглы, вонзались в ее кожу, а она не… чувствовала. Да и разве могли бы какие-либо чувства пробиться сквозь нескончаемо вращающийся внутри нее поток боли?..
Ведь могло случиться иначе… Могло все сложиться по-другому, если бы только она не ослепла от любви. Хотя можно ли на самом деле назвать то, что произошло, любовью? Говорят, разбитое сердце долго болит. А её сердце горело из-за потери, так называемой утраты, с которой Даша не могла смириться даже спустя многие месяцы…
Эта боль кричала внутри нее, заставляя душу сотрясаться в ужасной агонии. Порой она зажимала уши руками, чтобы не слышать этого страшного воя, и лишь потом понимала, что в комнате стоит оглушительная тишина.
Даша изо дня в день вспоминала те душераздирающие события, горела, но всё равно прокручивала в голове каждую секунду в малейших подробностях.
Девушка считала, что совершенно заслуженно подвергает себя столь мучительным пыткам, ибо это она виновата во всем…
В тот момент, когда Даша увидела отца на полу, внутри неё словно что-то умерло: то ли остатки чувств к Егору, то ли вера в людей...
Она помнила последний взгляд папы, как сейчас. Он смотрел на нее с мольбой, и эта мольба была вовсе не о помощи, а о прощении. Прежде чем закрыть глаза, отец прошептал невнятно: «Прости меня, дочка».
«Ты не виноват», – закричала Даша в ответ, но он ее уже не слышал. Конечно, она обнимала его до приезда скорой и шептала слова прощения. В тот момент девушка еще не чувствовала всей той боли, которую ей придется испытать спустя неделю... Тогда шок и страх приглушили все эмоции.
Очнулась она лишь в машине скорой помощи, когда ноздри заполонил едкий запах нашатырного спирта, а перед глазами встала картина, как она прижимает к себе отца и раскачивает его из стороны в сторону с диким воем. После медсестры пытались оттащить ее, а она, не понимая, что здесь
