короткой, чтобы успеть сделать все задуманное и оставить людям после себя заметный и добрый след. В этом саду Жаворонков начал первые опыты. Тогда на столе лежали ранетки, а теперь первосортные яблоки.
Оклад молодого специалиста Жаворонкова почти не превышал его студенческой стипендии. Таковы были тогдашние ставки. Жилось трудновато на такую зарплату с семьей, но мирился. Жил скромно в старом деревянном домике, построенном еще монашками, здесь же, при саде.
Теперь вся эта неустроенность, пережитые трудности позади. Много времени отнимал быт. Приходилось пилить дрова, топить печи, носить воду. Зато селекционная работа приносила удовлетворение, являлась той потребностью, без которой не бывает полноты человеческого счастья. Жизнь его напоминала сад, в котором, наряду с перспективными сортами, поднимались деревья, не оправдавшие надежд. Бывали неудачи, как во всяком творческом деле, но больше — счастливых открытий. Как для птицы крылья, они необходимы человеку, посвятившему себя науке и любимому делу.
Здесь, в Челябинске, родилась его книга о зимостойких сортах яблонь и груш на Урале. Научными данными Павла Александровича теперь пользуются садоводы Урала и Сибири, студенты сельскохозяйственных институтов. И если бы спросить его, видел ли он в этом свое счастье, Павел Александрович ответил бы: «Да». Он не любит застоя, считает, что «тихая заводь жизни» губит и подрезает крылья человеку, лишает его творческой радости.
Десятки писем приходят к Жаворонкову со всех концов страны от любителей-садоводов, руководителей совхозов и колхозов, с опытных станций.
«Сердечное спасибо Вам за Ваше внимание, — пишет ему Мария Ткаченко из Кустаная. — Книга Ваша для меня — самый дорогой подарок в жизни. Я часто перечитываю ее и не могу поверить, что такой большой человек, как Вы, много внимания уделили мне, простому агроному.
Я пишу Вам, как отцу. Он знал и любил сады, и я часто обращалась к нему за поддержкой, а теперь буду обращаться к Вам. Может быть, Вы побываете у нас, в Кустанае? Я буду рада больше всех».
А вот письмо А. Кондрашина — курганского садовода-любителя. Жаворонков не раз бывал в его саду, поддерживал опытную работу Кондрашина по селекции, сортоизучению и внедрению.
«За время Вашей работы на Урале Вы оставили о себе хорошую память. «Уральское наливное» и другие Ваши сорта всюду давно плодоносят. Большое Вам спасибо от всех курганских садоводов».
Есть в большой почте, получаемой Жаворонковым, и письма из братских республик, признание его труда и за рубежом нашей Родины. И среди них — письмо от организатора новой опытной станции в Халхин-гольском необъятном целинном крае, раскинувшемся на восточных просторах Монголии.
«Мы, садоводы МНР, гордимся тем, что Вы — первый ученый, который указал нам верный путь развития садоводства в нашей стране. Вы являетесь достойным учеником и последователем И. В. Мичурина.
Садоводство в нашей стране по Вашему совету успешно развивается, и сейчас у нас насчитывается уже около двухсот гектаров садов. Шаморская опытная станция и некоторые госхозы уже несколько лет собирают урожай фруктов и плодов».
Так писал директор Халхин-гольской сельскохозяйственной комплексной опытной станции А. Хучит, который побывал на Челябинской опытной станции.
Павел Александрович немедля отозвался на письмо далекого друга из Монголии. Он писал:
«Дорогой товарищ Хучит!
Мне очень приятно было узнать, что в МНР уже собирают много тонн своих яблок и ягод. Я встретил здесь того товарища из Болгарской Народной Республики, который два года работал на Шаморской опытной станции. Он сообщил мне некоторые новости о том, что Вы работаете на вновь организованной опытной станции. Мне хотелось бы поподробнее узнать, сохранились ли стелющиеся яблони в Шаморе, которые мы прижимали к земле и укрывали на зиму в том памятном, 1955 году? Дают ли они урожай плодов? Сохранили ли Вы что-либо из черенков яблони, которые взяли у нас в Челябинске?»
И. В. Мичурин однажды сказал:
— Мы должны уничтожить время и вызвать к жизни существа будущего, которым для своего появления надо было бы прождать века.
Это время приблизили ученики великого Мичурина. Сады давно перешагнули запретные границы географии. Это результат коллективного труда советских ученых, опытников и любителей-садоводов. В нем есть и доля участия Жаворонкова.
Сад Челябинской опытной станции, раскинувшейся на 30 гектарах, — самая большая гордость Павла Александровича. А сколько таких садов поднялось на Урале и в Сибири! В одной лишь Челябинской области сады занимают свыше, девяти тысяч гектаров. Это самая большая площадь под садами на Востоке нашей Родины. Среди них сад магнитогорских металлургов в урожайные годы дает более двух тысяч тонн яблок — два полновесных железнодорожных состава! Не об этом ли мечтал великий ученый, живший в яблоневом городке на Тамбовщине, Когда разговаривал с молодым Жаворонковым о промышленном садоводстве на Урале и в Сибири?
Магнитогорский сад — опорный пункт опытной станции. Там, где он раскинулся, был пустырь. Сад родился в послевоенный год. Директор металлургического комбината Григорий Иванович Носов прислал телеграмму. Он просил опытную станцию помочь заложить сад при промышленном предприятии.
В Магнитку выехал Жаворонков.
— Какая помощь нужна, чтобы создать совхоз-сад? — поинтересовался директор.
— Земля, люди, желание и деньги.
— Деньги дадим, землю выделим, полезные люди сами найдутся, а желание?
У Носова была хорошая память. Он знал, как закладывался сад в Кузнецке и прочитал строфу из стихотворения Маяковского о том, что будет здесь город и саду цвесть.
— В Магнитке тоже будет город-сад! — добавил он. — Надо жить настоящим, а думать о будущем. Не так ли, Павел Александрович?
Про Носова говорили: у него железное правило, сказано — сделано. В послевоенный год труднее всего было с деньгами, но директор нашел их для создания лесопарковой зоны комбината. Сад-совхоз заложили. О непредусмотренных расходах узнал заместитель министра черной металлургии и прислал грозную бумагу о прекращении финансирования «надуманного мероприятия». Носов прочитал ее, выругался, поставил в левом углу размашисто «Н» цветным карандашом и вызвал референта.
— Сунь куда-нибудь в папку и забудь. Не нам судить о близорукости. Мы делаем живое дело.
В саду-совхозе теперь чистой посадки 250 гектаров. Из Магнитки сейчас вывозят не только металл, но и отправляют яблоки в другие города Урала.
Прав был Иван Владимирович Мичурин, когда писал магнитогорским садоводам:
«Конечно, дело создания своих магнитогорских садов — дело трудное, но это не значит, что оно невозможно. При наличии энтузиазма оно восторжествует подобно тому, как восторжествовало великое дело создания крупнейшего в мире металлургического комбината Магнитогорска».
Сады цветут наперекор суровой природе. Значит, есть польза людям от трудов тех, кто когда-то мечтал и кропотливо занимался садоводством в здешних местах.
Уральское наливное плодоносит, но это уже вчерашний день челябинских селекционеров.
