году, было получено лишь в 1959—1961 годах. Из одной тысячи сеянцев на свет появилось 35 сортов. Как за детьми, Жаворонков и Данилова ухаживали за ними. Этим сортам предстояло получить селекционную оценку: жить или умереть — третьего выбора не дано.
Внимание задержали лишь шесть сортов. Плоды их достигали 85 граммов. По срокам созревания тут были раннелетние, осенние и зимние. Их размножили и испытывали в ряде пунктов Урала и Сибири.
— А не лучше ли посмотреть все это в натуре? — неожиданно спросил Павел Александрович и сразу же оживился. — Разговор про Конька-Горбунка продолжим в саду.
Мы шли затененными фруктовыми аллеями, пересекая лесозащитные полосы. В той части сада, где когда-то была монашеская заимка, большие сосны источали смолистый запах. Кое-где встречались заросшие травой ямы — бывшие хаузы, в которых хранилась вода для поливки.
Среднего роста, коренастый, Жаворонков шагал легко, молодцевато. Нельзя было сказать, что ему уже перевалило за шестой десяток. Резко очерченные брови, открытый и живой взгляд, приветливая улыбка, то и дело озаряющая лицо, молодили его. Лишь глубокие складки возле губ указывали на преклонный возраст этого человека.
По пути нам встретились веселые братья-дубки. Откуда они тут?.
— Наш эксперимент. Растут, — поясняет Жаворонков, — значит, лесоводам можно разводить дубки и в нашей зоне.
Стройными рядами в саду стоят яблони, груши с тяжелыми и рясными глянцевитыми плодами, наполняющие воздух остродушистыми ароматами. Деревьев здесь тысячи. Это целые фруктовые рощи, где можно легко заблудиться.
— Вот поколение Уральского золотого с антоновкой, — указывает Жаворонков. — Это Бельфлер-китайка. Коричное. Бессемянка. Пепин шафранный.
Названия сортов иногда настолько меткие, что без всякого объяснения характеризуют плоды: Красавчик, Анис серый, Плодовитка ранняя, Винное, Атлас, Желтое сладкое, Ранет уральский, Премиальное.
Мне хочется сказать: «Вот она, жатва селекционная! Нужны годы томительного труда и ожиданий, чтобы получить ее. Это ведь Урал, а не Юг».
Если судить по буйной зелени, рослости деревьев, обилию плодов на склоненных к земле ветвях, то сад опытной станции, пожалуй, ничем не отличается от садов на Юге России. Здешним питомцам не хватает лишь южного обильного солнца, чтобы фрукты быстро созревали под его живительными лучами.
Почти у каждого сколько-нибудь значительного сорта яблонь мы останавливаемся, определяем на вкус его плоды. Ранет Уральский отдает липовым медом.
— Красота! Яблочко с румянцем! — восхищается Павел Александрович. — Мать одна, а отцы разные.
И он начинает рассказывать родословную яблони.
Постепенно знакомясь с огромным фруктовым семейством, выведенным и воспитанным работниками опытной станции, мы доходим до сорта, заслужившего всеобщее признание.
— Уральское наливное! — говорит Жаворонков. Он осторожно берет в руки одну ветвь, унизанную плодами, и показывает ее. — Высокоурожайное, хорошее на вкус! — и обращается к Анисье Логиновне: — Еще мелковаты плоды, не правда ли?
— Напрасно его обижаете, Павел Александрович. Сорт скороплодный. К семи годам будет давать урожай…
— Семнадцать тонн с гектара, — подсказал Жаворонков, — а ведь можно больше!
— Конечно, можно, — улыбаясь, соглашается Данилова.
— В мировой торговле принят стандарт — яблоко в 120 граммов, а это еще не достигло такого веса.
Каких размеров и форм яблок ни встретишь тут на деревьях! Сотни гибридных видов.
Вот стоит яблоня с плакучей кроной, а рядом другая взметнула свою вершину к небу и поигрывает веселым листом, отсвечивающим на солнце. А вот яблоня с матово-бархатистыми плодами на ветках, совсем потерявших листву.
— Что ни дерево, то Марья или Дарья, — шутит Жаворонков. — У каждого свой наряд, свое платье.
И опять новый, экспериментальный участок. Здесь растут еще «безфамильные» сорта — дети Уральского наливного. Они пока под номерами.
— Мы держим в своих руках будущее уральского садоводства, — говорит Жаворонков, — это его завтрашний день…
С особым наслаждением пробуем плоды «кандидатов» в летние и зимние сорта, выведенные для уральской зоны. Плоды крупные, различной окраски, совсем близки к «мировому торговому стандарту». На вкус они то сахаристые, то с кислинкой, пронизанные медовым ароматом; одни совсем рассыпчаты, другие с колющейся мякотью.
Дети Уральского наливного — третье гибридное поколение «сибирки». Воспитание этих элитных форм ведется не только в Челябинске, но и в Павлодаре, Омске, Новосибирске, Свердловске и других городах страны.
— Как тут не вспомнить слова Мичурина: не получится в первый раз — добьешься своего в четвертый, — замечает Жаворонков. — Дело селекционера — дело всей его жизни. Верно я говорю, Анисья Логиновна?
— Так, Павел Александрович.
От яблоневых рощ мы переходим к грушевым плантациям, едва пробираясь сквозь густые, раскинувшиеся во все стороны ветки. Кроны деревьев почти сомкнулись, и все вокруг окуталось зеленоватым полумраком. Жаворонков то и дело обращается к Даниловой, спрашивает.
— Маслянистая груша. Держится хорошо. Плоды крупные, — отвечает Анисья Логиновна.
— Размеры можно получить, — замечает Павел Александрович, — вкусовых качеств добиться труднее.
Грушевая плантация опытной станции насчитывает сейчас около пяти тысяч деревьев. Все это разновидности уссурийской груши. Удалось вырастить деревья, дающие сравнительно крупные плоды, но они пока еще терпкие и кисловатые.
— Сахаристости бы побольше, сахаристости, Анисья Логиновна!
И, как всегда в годы их совместной работы, Жаворонков обменивается набежавшими мыслями.
Данилова заочно окончила Свердловский сельскохозяйственный институт. Сейчас она ведет всю работу на станции по уходу за садом, занимается размножением посадочного материала, осуществляет наблюдения за селекционными опытами Жаворонкова.
— Как думаете, Анисья Логиновна, будет решена проблема груш на Урале нашим поколением?
Данилова пожимает плечами и не сразу отвечает:
— Право, не знаю.
— Будет решена, Анисья Логиновна! Пока не решим, не уйдем в отставку.
В глазах Жаворонкова светится сдержанная и сосредоточенная энергия. Седина его — еще не старость, это жизненный опыт, богатство накопленных знаний, нужных и практике.
— Мы еще повоюем с вами за это, черт возьми! — Он молодо и заразительно смеется.
Потом они говорят о наследственности. Очень стойко передаются детям свойства дерева-матери, и, чтобы получить лучшие сорта, надо все время обращать внимание на этот очень важный фактор в селекционной работе.
Иногда, останавливаясь возле, казалось бы, обычного фруктового дерева, замечают, что оно раньше заплодоносило на пять лет.
Жаворонков поясняет:
— Мы много занимались опытами по ускорению плодоношения. Вносили различные удобрения, но ни химия, ни органика не давали положительных результатов. Стали применять прививку в кроны молодых сильнорослых плодоносящих деревьев и выиграли время. Видите, нижние ветки с плодами ранеток, а верхние, обратите внимание, имеют уже крупные плоды. Чтобы получить третье поколение сеянцев яблонь, требуется 35—40 лет. Воспитанием гибридов в верхнем ярусе кроны удалось ускорить плодоношение сеянцев на 4—5 лет. Это большая победа в мичуринской науке!
Жаворонков и сейчас, работая в Центральной генетической лаборатории, не расстается с садом опытной станции, которому отдана половина жизни, самой кипучей, самой интересной и плодотворной. Ежегодно приезжает и ведет научные наблюдения за «поставленными опытами».
Жизнь человека. Кажется она очень
