class="p1">С тех пор у него, наверное, было столько встреч, прослушиваний и кинопроб… Он отправил диск перед Рождеством. Какого черта он не сказал мне? И как, черт побери, я ничего не заметила?
Тут я понимаю, что до сих пор не ответила Синтии:
– Да! Извини. Да, конечно, я знаю! Он… он чертовски гениален.
– Я поверить не могла, когда узнала. Моя клиентка Зула тоже там участвует. У нее совсем маленькая роль, но она уже начала репетировать на прошлой неделе. Сказала, что встретила Джорджа вчера, когда актеры собрались для читки сценария. Сказала, он замечательно выглядит. Господи, он, наверное, так рад!.. Во время простоя он казался таким опустошенным, да?
– Ну да, я знаю. Так здорово! – Слова слетают с моих губ, но единственное, о чем я могу думать: «Почему? Почему он не сказал мне, что получил роль?»
А потом я собираюсь с мыслями, и ответ на мой вопрос становится абсолютно ясным. И в голову мне приходит до смешного очевидное решение, которое я и представить не могла еще несколько секунд назад…
– Забыла, Синт, кто еще участвует? – спрашиваю я как можно небрежнее. – Джордж говорил мне, но я совершенно…
– Да уж, любовь – это… Господи! Я так плохо запоминаю имена… Ну да, Наоми Фэрн. Дочь Криса Фэрна. Кажется, ей двадцать один, первая актерская работа, раньше была моделью. С виду хорошенькая, но даже если это и не так, все равно будет смотреться шикарно. Передай Джорджу, чтобы не беспокоился: она умеет держаться перед камерой.
Так, начинается… Делаю еще глоток шампанского, стараясь не подавать виду, что моя жизнь рушится.
– Когда съемки – через неделю? – щебечет Синтия, не замечая, что со мной творится. – Держу пари, они поселят его в Нью-Йорке в каком-нибудь шикарном месте, правда?
Аккуратно отодвинув стул, извиняюсь и направляюсь в дамскую комнату. Все это время мне как-то удается сохранить на лице улыбку.
* * *
Запершись в отделанной мрамором туалетной кабинке, гуглю: Новости кастинга «Над пропастью во ржи». Пока ничего. Пока. Внутри все переворачивается.
Думаю о Джордже, который вчера вечером, как обычно, спокойно смотрел телевизор рядом со мной и с кем-то переписывался. Теперь мне интересно, с кем…
Гуглю ее лицо.
Охренеть.
Все становится на свои места.
Жму на самый негламурный снимок, который предлагают мне гугл-картинки, пытаясь понять, как Наоми Фэрн выглядит на самом деле. Эта фотография без макияжа – из крутейшего журнала. Рассматриваю ее красивое, без единой морщинки лицо, и мне хочется умереть.
До этой секунды все это не имело никакого значения.
Смотрю дальше. Ее родители такие крутые… Оба красавцы, оба актеры. В девяностые ее отец снимался едва ли не во всех фильмах. Думаю о своем отце Треворе, который в анораке раскатывает на велосипеде по сельской местности в Бедфордшире.
Трясущимися пальцами набираю сообщение Джорджу, нажимаю «отправить» и открываю дверь кабинки. Стоя перед огромным зеркалом, разглядываю себя, проверяя, можно ли понять по глазам, что мое сердце разбито.
Нет, нельзя.
Наверное, я все-таки хорошая актриса. Поправляю волосы, освежаю помаду и смотрю на свое 28-летнее отражение. Лицо Джейн Эйр смотрит на меня в ответ.
Я знаю, о чем она думает, потому что об этом думаю я.
Мы в полной заднице.
2
Незнакомец в дверях
Пятница, 5 февраля
Через несколько часов я сижу дома одна, уставившись на свое сообщение Джорджу.
Почему ты не рассказал мне о работе?
Я могла бы написать кучу всего, но не стала, спросив только об этом. А он не ответил. Поэтому, услышав стук в дверь – хотя у Джорджа, разумеется, есть ключи, – я уверена, что это он: промокший под дождем, грустный, раскаивающийся, готовый объясниться…
Учитывая все обстоятельства, наверное, глупо считать эту ситуацию простым недоразумением, недопониманием. Однако меня всегда вела по жизни надежда. Каждое «нет», которое мне когда-нибудь говорили, я воспринимала как почти «да». И этого почти «да» всегда хватало.
Я отодвигаю защелку, впуская в теплый дом порыв ветра и дождя. Но конечно, на пороге не Джордж, а какой-то улыбающийся незнакомец в красной куртке-бомбере.
– Привет. Вы Миа, да? – Он примерно мой ровесник, держится непринужденно, у него легкий ирландский акцент. – Да? – Опускает взгляд на влажный скомканный листок, который держит в руке. – В общем, меня попросили забрать вещи Джорджа.
– Вещи Джорджа?
Какое-то время мы стоим молча, пока я пытаюсь понять смысл того, что сказал ирландец. А когда до меня доходит, я чувствую страх и растерянность. Но потом так же внезапно успокаиваюсь: наверняка я не так поняла. И все же сильнее вцепляюсь в дверной косяк.
– Простите, но кто вы? – спрашиваю я. Мой голос звучит словно издалека. Возможно, он тоже больше не хочет оставаться со мной.
– Да, извините. Я Энди. – Ирландец приветливо протягивает руку. – Я из, э-э, «Чудо-грузчиков». – Он как-то боязливо произносит название компании, пока я в оцепенении пожимаю ему руку.
– Что ж, ладно, – выдавливаю я и прочищаю горло. – Понятно. А Джордж придет?..
Эдди хмурится, на его красивом лице появляется извиняющаяся гримаса:
– Нет, не думаю.
* * *
Через пару часов в гостиной недостает стульев, книг, картин. В тех местах, где они стояли или висели, осталась только пыль, о существовании которой я даже не подозревала. Энди аккуратно открывает входную дверь. Едва услышав, как он заводит мотор, я наконец даю волю горячим злым слезам, которые молча душили меня с тех пор, как он вошел в дом.
Джордж ушел. Он бросил меня – вот так… После шести лет любви – или того, что я считала любовью.
Он так и не ответил на сообщение, которое я отправила ему, пока Энди собирал вещи.
Я так и не получила ответа на вопрос: что происходит, черт возьми? С другой стороны, и так понятно, что происходит: поступки громче слов.
В голову приходит одна мысль, и мой большой палец зависает над ярлычком поиска в Инстаграме[9] в телефоне. Знаю, это дорога в безумие. Если я пойду по ней, то очень скоро мне станет очень больно, и все же в какой-то степени я хочу этой боли. Она заполнит пустоту в комнате, появившуюся после того, как Энди ушел, забрав все вещи Джорджа.
Я набираю ее имя…
Появляется аккаунт. Ее тщательно продуманная интернет-жизнь в точности такая, как я и представляла. Наоми Фэрн и ее до боли крутая жизнь. Вот пост двухдневной давности: полароидный снимок, на нем бледная рука, которая держит сценарий, прикрывая титульный лист. Простой золотой ободок
