а она… Как подменили ее. Сразу собралась и пошла в отделение, повесив нос. Ни слова грубого.
— Может, осознала, что Алиса попала в беду? Волнуется?
— Да не то чтобы волнуется… — Илья повертел пальцами. — А как будто делает, что не хочется, но должна. Ты сейчас туда? — Он кивнул на запад, в направлении, где находилось здание РОВД.
— Ну да. Тебя внутрь вряд ли пустят, да и насчет себя сомневаюсь, папаша и вызвериться может.
— А потом?
— С тренькой не получится, надо помочь бабушке. Я к тебе после девяти заскочу, можно?
— Конечно, — ответил он, глядя вдаль.
Обиделся. Думал, что мы все время теперь будем проводить вместе, как в старые добрые времена. Очень не хотелось терять друга, и я не знал, что с этим делать.
— Поехали со мной, — предложил я просто чтобы сказать. — Ну я правда не могу соскочить, все уже договорено.
— Да понятно, — пожал плечами Илья. — Я поехал, да?
— Можешь подождать. Вдруг отец меня попрет…
— Я поеду. До вечера. И… удачи.
Он пожал мою руку и поплелся прочь, маленький, узкоплечий, потерянный, совсем не похожий на того человека, которого я помнил. И, самое неприятное, это было к лучшему, потому что с ним я не начал бы работать над операцией «пташки», а так все успею.
Постояв немного и пожелав удачи себе, я направился к зданию РОВД. Дежурный одарил меня лениво-любопытным взглядом, выглянул из-за конторки — интересно было, чего ж надо пацану.
— Здравствуйте. Мне срочно нужно увидеть Романа Мартынова, — сказал я, а сам подумал: «Рамазана Джемалдинова». — Я его сын.
Дежурный покрутил телефонный диск и проговорил:
— Мартынов на месте? Тут к нему сын. — Он смерил меня взглядом и спросил: — Имя.
Я отчеканил, чтобы отец слышал:
— Павел Романович Мартынов, дата рождения: двадцать второе января семьдесят девятого года.
— Слышал? — спросил дежурный.
— Мне нужно срочно с ним поговорить, — протараторил я, но он положил трубку.
— Через десять минут Роман спустится. Жди.
«Вот сука», — подумал я, вышел и сел на прогретые солнцем ступени, ничего хорошего от нашей встречи не ожидая. Анечку, что ли, вызвать, при которой он старается быть человеком?
Пока ждал, видел, как вооруженный наряд провел в здание мужика протокольной наружности. Туда-сюда ходили люди. Бабушки. Женщины с фингалами. Просто менты. С момента, как стал торговать, мое равнодушие к ментам переросло в настороженность, мы оказались по разную сторону баррикад.
Как и обещал, отец вышел примерно через десять минут, сказал, качнувшись с пятки на носок:
— Отойдем?
— Хорошо не «пройдемте, товарищ», — решил я проверить наличие чувства юмора у родителя, хоть во второй жизни это узнаю.
Оно оказалось отшибленным. Отец смерил меня взглядом и спустился по ступеням, я — следом.
— Зарплату еще не дали, — сказал он.
О маме я рассчитывал рассказать позже, потому что не мог предугадать, как он отреагирует.
— Да, мне нужна помощь, — перешел к делу я. — Пропала наша подруга, Алиса Микова.
Отец свел брови у переносицы, вспоминая Миковых, кивнул.
— Неблагополучная неполная семья.
— Мать сегодня написала заявление. Но мне хотелось бы ускорить процесс…
— Расслабься, — махнул рукой он. — Мамаша… промышляет, и дочь пошла по ее стопам…
— Па, я знаю эту девочку…
— Ничего ты не знаешь, — рыкнул он. — Сколько я их повидал!
— Ладно. В городе пропадают… несовершеннолетние девочки. Что ты об том слышал?
— Уезжают на заработки в Москву, другие крупные города. — Он уселся на скамейку, вытянув ноги. — Ты не знаешь жизни, сын.
Исход разговора уже был ясен: папаня хотел отмахнуться от меня и уйти домой, но, раз уж я здесь, надо попытаться продавить тему до конца.
— А если нет? Ведь слухов на пустом месте не бывает. Говорят, в городе серийный убийца.
— И? — начал белениться отец. — Если так, трупов было бы много, а не один…
— Но убийцу ведь не нашли.
— Все в пределах погрешности, — отмахнулся он.
— Мне нужен фоторобот, — сменил тему я, показывая фотографию, где Алиса с распущенными волосами. — Это же лицо, но прическа…
Отец вздохнул, вставая.
— Сын, понимаю, тебе хочется поиграть в сыщика. Но я не буду в этом участвовать — некогда. Кстати, как мать?
— В Москве. Ее взяли на обследование в онкоцентр. — Я сделал паузу, отодвинулся. — Взяли анализы… Нет у нее рака. Завтра домой едет.
Отец выпучил глаза:
— Ты… ты…
— Ты не рад? — Я изобразил удивление. — Уж думали квартиру продавать, чтобы маму спасти, и тут такой подарок…
— Чего?.. Когда⁈
— Да вот, в полдень только позвонила. Хотел тебе сразу сказать, да боялся.
— Чего боялся?
Я пожал плечами и сказал правду:
— Ты нам помог, думая, что мама умирает. А теперь вдруг выясняется, что она здорова, и получается, ты зря помог.
— Как это — зря? — повелся на манипуляцию он. — Вы — мои дети.
— Спасибо, папа. Я пойду.
— Куда?
— Думать, как помочь Алисе Миковой.
Я зашагал прочь. Он не окликнул меня.
Радует, что отец отрицает существование серийного убийцы. Но вдруг тот самый маньяк просто закапывает тела или топит в каком-нибудь озере, потому и нет трупов? Как говорится, нет тела — нет дела. Желание отца не нагружать себя сомнительными делами, которые не факт, что раскроются, понятно. Придется выкручиваться самому. Благо что есть Борис, который достаточно прокачался как художник и сможет нарисовать Алисин портрет.
Глава 2
Пташки
На операцию «пташки» я выделил две тысячи. Кто, как не бродяги, знает все об изнанке жизни? Кому, как не им, лучше других известно о зверях в человечьем обличье? Кого, как не их, некому защитить? Потому они сбиваются в стаи и держатся друг друга, и, если появляется новенький, об этом сразу узнают все.
Где искать бродяг? Там, где можно чем-нибудь поживиться и добыть еду: на рынке. А он скоро закроется, потому идти пешком я не стал, а проехал две остановки на троллейбусе.
Заодно узнаю, как дела у валютчика Павла, удалось ли ему перепродать мой кофе.
Я немного ошибся: закрывали только огороженную, так сказать официальную часть рынка, и кто не успел
