ни было, денег у него просто жопой жуй. Он из тех, кто поднялся в лихие девяностые, сделал себе состояние, когда разворовывали страну. Сейчас у его жены, — я рисую кавычки в воздухе двумя пальцами обеих рук, — есть бизнес на любой вкус. От привокзальных кафешек до нефтяных вышек на Сахалине. Семенов — очень серьезная фигура. И как он отреагирует на смерть своего сына по вине нашего ресторана — одному богу известно.
— Странно, что такой богатый и влиятельный человек ни разу не был в «Есенине», — задумчиво произносит Агата.
Я разворачиваюсь, обхожу стол и сажусь в кресло напротив нее. Она выглядит уставшей и не выспавшейся. Бедная, натерпелась этой ночью. Так странно что, как только мы снова сошлись, тут же посыпались испытания. Испытания, которые нам еще предстоит преодолеть. Но на этот раз мы пройдем через это все вместе. Я же говорил, что теперь мы будем хлебать дерьмо вдвоем. Похоже, что накаркал.
— Он заходил несколько раз на ужин. Был на многих банкетах и торжествах. Но, как я и сказал, мы достаточно далеки друг от друга. Только поверхностное знакомство на уровне представления друг другу. Так что снисходительности я от него не жду. Только надеюсь на здравый смысл.
— А что говорит полиция? — нахмурившись, спрашивает Агата.
— Ничего, — пожимаю плечами я и откидываюсь на спинку кресла. — Забрали записи с камер видеонаблюдения, опросили всех, кто работал в эту смену, несколько посетителей, невесту и меня еще зацепили допросом. Но так как меня здесь не было, то и сказать я особо ничего не мог. Только обещал всячески содействовать. Вроде как обещали прислать следователей с утра.
— Понятно, что ничего не понятно, — констатирует Агата. — А ты сам, что думаешь?
— Я не знаю, — закрываю руками лицо. — Илья говорит, что десерт готовила Анжелика. На камерах это вроде бы видно. Но она в состоянии шока сейчас. Говорит, что крокембушей в этот вечер делала не один десяток, но точно помнит несколько заказов без орехов. И, разумеется, клянется, что не добавляла их.
— Может пыль или какие-то остатки попали? — с надеждой спрашивает Агата.
— Все возможно. Оперативники, кстати, не исключали версию о несчастном случае. Скажи мне, это правда, что ты хотела заменить Анжелику?
— Не заменить, а присмотреться к ней, — хмуро отвечает Агата. — Это несколько разные вещи. Она плохо справлялась на кондитерке, и я подумывала перевести ее в холодный цех. Если я правильно помню, Андрей даже с ней беседу проводил. Она обещала исправиться. Она — хороший кондитер, но с нашим потоком справляется плохо. Ну а менять сладкое королевство на салаты… Сам понимаешь, — Агата разводит руками в знак того, что это так себе идея. — А почему ты спрашиваешь? И откуда ты знаешь вообще? Я разговаривала об этом только с Андреем, — хмурится она.
— Только с Андреем? И больше ни с кем? — хмурюсь и я.
— Да. Я не привыкла обсуждать кадровые вопросы с кем попало.
— Даже с руководством? — поднимаю бровь я.
— Ты меня извини, конечно, но мне точно виднее с кем работать на кухне, а с кем нет. В конце концов, я за нее отвечаю и спрос в конечном счете с меня. Даже будь Анжелика самый худший кондитер в мире, она — мой кондитер. В первую очередь мой! Я решаю, что с ней делать — уволить, перевести, обучить. Твоя задача — функционирующий ресторан и довольные клиенты. Моя задача — отдать вкусное блюдо вовремя.
— Ты права. Права, — горячо заверяю ее я. — Интересно тогда откуда об этом знает Илья?
— Ах, вон откуда ноги растут, — щурится Агата и скрещивает руки на груди. — Тогда тут как раз все понятно. Андрей поговорил с Анжеликой. Та в расстройствах поведала все нашей главной змее Лизоньке. По-моему очевидно как эта информация оказалась у Ильи.
— Да, твоя версия весьма правдоподобна, — киваю я.
— И что наговорил про меня наш дорогой управляющий? — язвительно спрашивает Агата. — Как обычно, что я никчемный шеф и мне не место здесь?
— Про никчемного речь не шла, но да, про место, он заикался не раз, — отвечаю я. — Он невзлюбил тебя с самого начала и причина его ненависти мне не ясна. Мы сильно поругались из-за этого.
— Поэтому он выбежал от тебя, как ошпаренный? — догадывается Агата.
— Да. Он уверен, что во всех наших бедах виновата ты. Бред, — отмахиваюсь я. — Я его не узнаю последнее время. Ведет себя просто отвратительно. Ну что ты напряглась?
Агата натянулась как струна в кресле и пристально смотрит мимо меня. Поза закрытая, руки и ноги скрещены. Этот разговор ей явно неприятен.
— Какая разница, что думает Илья? — я наклоняюсь вперед и протягиваю руку. — Главное, что думаю я. Наши с ним мнения диаметрально расходятся. И свое я донес ему предельно тщательно и громко. Поверь! Дай руку.
Я трясу открытой ладонью в воздухе и пытаюсь улыбнуться. Агата нехотя расслабляется, нагибается ко мне и кладет свою ладонь на мою. Я тут же хватаю ее второй рукой и крепко сжимаю обеими.
— Обвинять меня в случившемся — просто вершина хамства, — зло цедит Агата. — Меня даже близко в ресторане не было. И да, я сомневалась в Анжелике. Но не потому, что она плохой кондитер. Она профессионал высокого класса.
— Именно это я ему и сказал. Мне нечего от тебя скрывать, я говорю тебе чистую правду. Вот как есть, так и говорю. Даже самую горькую, которую тебе неприятно слышать. Не хочу чтобы между нами были недомолвки, — улыбаюсь я девушке. Та вроде бы смягчается. — Я в принципе, не думаю, что хоть кто-то виноват в случившемся. По крайней мере умышленно. Произошла роковая случайность! Да, трагическая. Но время вспять уже не вернуть, нам остается только двигаться дальше и как-то выбираться из всего этого. И я рад, что ты сейчас со мной. Твоя поддержка очень важна для меня. Один я бы не справился.
Агата, наконец, улыбается и опускает плечи.
— Ты же со мной? — спрашиваю я.
— Конечно, с тобой, дурачок! — смеется она.
Я тянусь к ней с поцелуем. Девушка хмурится, а я делаю самое жалостливое лицо на какое только способен. Поддавшись искушению,
