МАЗы (такие чистенькие, аккуратные — в гости собрались!), тракторы «Беларусь». Громоздились ящики разных размеров — на них было написано: «Рио-де-Жанейро. Советская промышленная выставка».
Порт был забит судами. Балтика на время успокоилась. Мест у причала не было: «Волоколамск» встал борт к борту с пароходом «Буг», и чтобы попасть на него, нужно было сначала пройти через первое судно.
Проходя через кают-компанию «Буга», Сергей увидел: несколько женщин сидели на диване и в креслах, изредка обмениваясь одной-двумя фразами.
При появлении таможенников женщины оживились:
— Вы быстро, товарищи?
— Мы ведь из Лиепаи приехали...
— Три месяца и двенадцать дней... их не было, — запнувшись, проговорила с несмелой улыбкой молодая женщина в цигейковой шубке. И покраснела...
Это были жены моряков с «Волоколамска».
— А героев надо было бы встречать на внешнем рейде, — сказал Сергей.
— Конечно, — кивнул Глаузинь. — Сейчас граница уже была бы открыта. Но что поделаешь...
«Да, — подумал Сергей, — раньше «Волоколамска» пришли два корабля — из ФРГ и Норвегии. Заставить их ждать, пропустить во вторую очередь — значит нарушить законы морского гостеприимства. Так называемая «дискриминация флага».
Переходя по трапу на «Волоколамск», они увидели: почти рядом — руками можно друг до друга через борта дотянуться — стоят двое. Стоят, смотрят, молча улыбаются. Она поднимает на руках малыша: вот он, вот...
Таможенники и пограничники старались работать быстро. Вот паспорта, вот поименный список команды, список имеющейся валюты... Глаузинь остался с капитаном, Сергей пошел по каютам: «Здравствуйте, со счастливым возвращением!» — «Спасибо». — «Скажите, пожалуйста, какая у вас есть валюта? Хорошо, хорошо — я просто запишу».
Радист в отутюженном костюме и накрахмаленной белой рубашке открыл чемоданы:
— Пожалуйста.
Сергей заглянул в каждый, потом открыл шкаф, посветил фонариком по полкам, думая: «В лучшем случае я для него — надоедливый чиновник, досадная задержка перед встречей с семьей!»
— Извините, — Сергей взялся за ручку двери.
— Понятно, служба! — сказал радист и добавил нетерпеливо: — У вас еще много работы?
— Не очень.
«А ведь это он услышал «SOS», — подумал Сергей и ясно представил себе, как «Волоколамск», вспарывая морскую волну, подходил к горящему английскому танкеру.
— Разрешите!
В этой каюте жили двое. Матросы. Совсем молодые ребята.
Один водил по подбородку электрической бритвой, другой раскладывал на письменном столике иностранную валюту:
— Эти, товарищ инспектор, мои, вот его. У обоих по пять бельгийских франков, по девять шведских крон. И все.
— Поровну, значит, тратите? — улыбнулся Сергей.
— Ага.
— А что покупали?
— Вот — по свитеру.
— Разрешите? — спросил Сергей и открыл шкаф.
Галстуки, рубашка, два черных костюма, белье. Книги — учебники для восьмого класса...
Закрыл шкаф и еще раз огляделся.
Над письменным столом висел календарь: загорелая блондинка курит сигареты «Честерфильд» над ручейком, вливающимся в синие буквы рекламы. Ниже — по-английски «сентябрь».
— Подарок матроса с танкера, — перехватив его взгляд, сказал обладатель электрической бритвы.
— Трудно было?
— Всяко.
— Ну, счастливо, товарищи.
— Спасибо!
В каюте третьего штурмана он сразу увидел ту, с несмелой улыбкой: ее фотография стояла на письменном столе. Иностранной валюты у хозяина каюты не оказалось.
— Сделали много покупок? — осторожно поинтересовался Сергей.
— Вот, — третий штурман слегка покраснел, выдвигая ящики шкафа. — Детские костюмчики. Три. Игрушки.
— Извините меня, пожалуйста, — сказал инспектор, прощупывая плюшевого медвежонка.
Медвежонок заурчал.
Моряк улыбнулся:
— Что вы, я все понимаю!..
Сергей поднялся в кают-компанию. Глаузинь был уже здесь. Моряки поглядывали на него нетерпеливо. Сергей кивнул старшему инспектору: «Все в порядке». И улыбнулся — так радостно Глаузинь произнес:
— Граница открыта, товарищи!
Месяц без завтраков
Он получил комнату в новом доме за Даугавой.
Отсюда была видна старая Рига: казалось, минувшие века, спрятавшись в узких — шириной в два шага — улочках, с удивлением глядят на современные здания, корабли на реке, мост... По вечерам эти улочки темнели первыми, а на рассвете в них еще долго таились зябкие сумерки.
Утром, открыв окно, Сергей часто видел, как туман стекает с острых шпилей, клубится в ажурных пролетах моста, тает над рекой: его словно сносило течением...
Ему нравилось идти в этот час вдоль холодной Даугавы, окрашенной зарей, потом сворачивать в игрушечные переулочки старой Риги и выходить на перекресток, простреленный утренним солнцем, к маленькому кафе на углу. Это уже становилось привычкой...
Когда Сергей первый раз решил здесь позавтракать, официантка взглянула на него, как на случайного посетителя, на новичка и, подойдя к его столику, на секунду замешкалась: видно, решала, как заговорить — по-русски или по-латышски.
— У вас яичница есть? — спросил Сергей. И добавил по-латышски: — Пожалуйста.
Она улыбнулась, принесла ему яичницу и кофе.
Через несколько дней Сергей уже узнавал посетителей кафе. Сюда приходили одни и те же люди: трое крепких парней в свитерах, всегда веселые, свежие — будто только что умывшиеся ключевой водой, девушки-продавщицы в черных шелковых халатах, две семьи в полном составе — с детьми, старик, похожий на рыбака.
Сергей тоже стал здесь своим, и это ему нравилось. В общем-то человек стеснительный, Сергей чувствовал себя в этом кафе свободно.
— А чаю у вас нет? — спросил он как-то у официантки.
— Кофе лучше! — она чуть заметно пожала плечами. — Вы всегда будете пить чай? Тогда мы будем готовить для вас...
Сергей подумал и согласился:
— Кофе лучше.
Он все-таки скучал без чая, особенно по вечерам, и купил небольшой никелированный чайник, а заодно и настольную лампу — надо же устраивать быт... В комнате Сергея стояли раскладушка, два стула и ветхий письменный стол, который прежний жилец решил не брать с собой на новое место. По мнению Сергея, комната пока смахивала на караульное помещение, но с настольной лампой она все-таки приобретала «гражданский» вид.
Сергей вышел в кухню, поставил новый чайник на плиту, чиркнул спичкой.
— Здрасьте! — услышал он за спиной голос Гешки.
За несколько дней, которые Сергей прожил в квартире, это тоже стало обычаем: как только он выходил в коридор или в кухню, появлялся Гешка — его двенадцатилетний сосед.
— Здравствуй, Гешка, — он улыбнулся. Глаза мальчишки смотрели на него с таким доверчивым и откровенным ожиданием, словно сейчас, сию минуту, Сергей должен был сказать: «Гешка, мне нужна твоя помощь — надо выследить одного контрабандиста...»
— Вы мне
