а не победителем льва. И впрямь, в одиночку с пещерным львом вряд ли кто решился бы сразиться. Собравшиеся предвкушали стычку, в которой наглого незнакомца вздует даже такой слабак, как жирный Бобер. А тот, вооружившись копьем, свысока поглядывал на соплеменников.
— Эй, Бобер, уж ты-то обломаешь хвастуну бока! — обратилась к нему Куада, женщина вождя.
— С ним даже ребенок справится, — отвечал толстяк, посмотрев вглубь пещеры, где проснулись дети. К старшим не лезли, терпеливо ожидая, когда женщины приготовят еду.
— Глупцы смеются, — послышался голос шамана, — посмотрю я на вас, как потом смеяться будете.
Женщины испугались. Шутки смолкли, улыбки исчезли, все знали, что Шэрен-бат слов на ветер не бросает, а его предсказания всегда исполняются.
Вождь, озабоченный житейскими проблемами, тем временем, задумался о добыче пищи.
— Ты, ты и ты, — он указал на трех мужчин, Куаху, или Быстрого Оленя, Сантару, Сильного Быка и Пуату, стремительного Ястреба, — продукты у нас заканчиваются, сегодня отправитесь на охоту.
Наконец, вернулся незнакомец, встал перед вождем и спросил: «С кем я должен драться?».
Глава третья
Эйно, великий дух
— Хэх! — удивился вождь. — Да вот этого одолей!
Шату-олл указал на Толстого Бобра. Тот спрятался за женщин.
— Не вижу противника, — сказал наш герой.
— Как твое имя? — спросил вождь.
— Меня зовут Эйнар.
— Будешь Эйно, победитель льва.
— Поначалу пусть зовется победителем Толстого Бобра, — хихикнула Куада. При взгляде на чужака она неожиданно почувствовала внизу живота неясное томление. Этот мужчина ее заинтересовал, и она не хотела победы толстяка.
— Молчи! — вождь грозно на нее уставился. — Я тебе открывать рот не позволял. Эй, Бобер, выходи! Я сам слышал, как ты хвалился его побить!
Толстяку ничего не оставалось, кроме как выйти из толпы.
— А что, и побью, — сказал он, — и пусть проваливает из нашей пещеры.
— Где будем драться? — спросил Эйнар.
— У меня уже живот подвело, пора еду готовить, — сказал вождь, — так что не станем откладывать. Всем отойти, освободить место.
Народ отодвинулся к стенам, образовав небольшую площадку. Толстый Бобер подступил к чужаку с пикой в руках. Острый каменный наконечник уставился мужчине в грудь. Бобер окинул взглядом его одежду. Удивительно тонкая однородная кожа без малейших признаков волосатости не могла служить эффективной защитой.
— Эйно, ты собираешься биться без оружия? — удивился вождь и обратился к соплеменникам. — Дайте ему кто-нибудь копье или дубину.
— Мы так не договаривались, — пробурчал Бобер, готовясь нанести удар.
— Оружие мне не нужно, — Эйнар в отрицательном жесте поднял руки и сказал толстяку: — Нападай!
В ответ тот с размаху послал смертоносное оружие в грудь противника. Женщины громко ахнули. Фигуру незнакомца на мгновение охватило бледное сияние, копье отскочило и упало на каменный пол.
— Бобер, ты говорил, с ним ребенок справится, — сказал вождь, — попробуй теперь сбить его с ног кулаками.
Надо отметить, Толстый Бобер, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, славился в племени, как сильный борец. В детстве он воспитывался у Куниц. Среди них был некий Ловкач, который без всякого оружия побеждал в схватках. Этот Ловкач и научил кое-чему маленького Бобра. Потом на Куниц напали Хорьки, часть племени бежала, присоединившись к Росомахам. С тех пор Бобер учил молодых парней драке без оружия, тем ухваткам, которые знал сам.
Все бы у него получилось, будь противник обычным человеком. Толстяк ударил без замаха. Эйнар мысленно поаплодировал ему, удар напоминал профессиональный прямой боксерский. Вот только стучать по силовому полю было все равно, что бить по каменной стене. Толстый Бобер завопил от боли и согнулся, прижимая к животу разбитый кулак. Изумленные мужчины и женщины застыли в молчании.
— Эйно осенен богатырским духом Боуш-гу, и светлым духом Зелбом, — раздался голос шамана, — пусть живет в пещере, а мы будем отдавать ему дань уважения, которая положена великому духу. Недолго думая, шаман набросал куском угля на стене изображение великого духа. Надо сказать, в старом Шэрен-бате умер талантливый художник, в рисунке угадывался лик пришельца из будущего.
Шату-олл, услышав шамана, сообразил, что такой защитник племени не помешает. Тем временем, на улице возле входа женщины развели костер и жарили последние кусочки мяса.
— Охотникам быстро перекусить и отправляться за добычей! — велел вождь и повернулся к Эйнару: — Что желает великий дух? Выдать ему мяса!
Однако Эйнар от угощения отказался, он уже проглотил пищевую таблетку. Принял только воду, которую ему с поклоном поднесла в большом листе лопуха Куада. Она и еще две женщины более-менее походили на европеек, остальные отличались покатыми лбами, выдающимися надбровными дугами и массивными челюстями. У некоторых изо рта торчали острые клыки. О мужчинах племени лучше промолчать, ничего современного европейского в них не было.
С тех пор Эйнара стали называть Эйно Осененным, или Эйно-Зелб. Кое-кто, в основном женщины, втихаря, за спиной, говорили о нем: «Бобровая погибель», что толстяка злило чрезвычайно. Про льва уже не вспоминали, все были уверены, что пещерный лев ушел и больше не вернется.
Эйнар вскоре заскучал. Никто не нагружал его работой, люди не решались обращаться с просьбами. Стоило намекнуть, что из пещеры неплохо бы убрать лишнее, кости, мусор и вонючие шкуры, как все тут же было сделано. Женщины подмели пол зелеными вениками, вместо гнилых шкур постелили новые.
«Надо найти себе постоянное занятие, — сидя в пещере, думал Эйнар, — здесь у меня нет видеоинформации и общения с коллегами. Тоска и бесконечные унылые дни, вот что меня ждет». По совету шамана вождь племени предоставил для Эйно на ночь свою женщину Куаду. У вождя в запасе имелись еще две жены, да и любая другая женщина готова была согреть ему лежанку из шкур, так, что Шату-олл уступил Куаду без малейшего сожаления.
Вечером Эйнар улегся на свое место. В пещере было темно, только слабые отсветы костра у входа мерцали на стенах. Неожиданно кто-то прилег рядом. Мужчина пригляделся и обнаружил рядом Куаду. Она отдаленно напомнила ему оставленную в будущем невесту Талию. Мысли вихрем закружились в голове. Он не собирался изменять Талии, но перспектива провести полтора или два года без женской ласки не радовала. Рано или поздно, целибат пришлось бы нарушить. Почему ни сейчас? Он не боялся внести изменения в будущее, это был параллельный мир, и прошлое никак не пересекалось с родным будущем. Что бы он ни делал здесь, его собственное будущее не изменится ни на йоту. Изменения произойдут только в этой ветви времени. У его детей будет улучшенная генетика, крепче мышцы и кости, повысится сопротивляемость болезням. А через тысячелетия биологи начнут гадать, откуда взялись у некоторых людей такие странные гены,
