еще раз, и ты лишишься своей руки.
Больной ублюдок смеется и закрывает двери.
У меня скручивает живот, когда вижу пурпурную, набухшую шишку, которая уже образуется на щеке Эванджелины.
Томми забирается на пассажирское сиденье.
— Эта сука умеет драться.
— Да, ну, эта дрянь чуть не прикончила тебя, — говорит Клеммонс.
— Пошел ты. Мы поймали ее, не так ли?
Эти двое продолжают препираться, но я не могу оторвать глаз от лица Эванджелины. Убираю ее волосы назад, глядя на синяк.
— Нужно приложить ей немного льда.
— Заткнись на хрен, чувак! — кричит Клеммонс.
— К черту приказы моего отца. Ей нужен лед!
— Да, секунду. Только проеду на этом фургоне с похищенной девушкой через «Макдоналдс» и попрошу стаканчик льда. — Клеммонс качает головой, свирепо глядя на меня в зеркало заднего вида.
— С ней все будет в порядке, — говорит Томми. — Удар не смертельный.
Когда мы добираемся до Парк-авеню, Клеммонс сворачивает на боковую улочку рядом с домом Эванджелины. Фургон резко останавливается, и девушка шевелится рядом со мной. С тяжелыми веками она моргает, глядя на меня снизу вверх, выглядя смущенной и дезориентированной.
Наклоняюсь и шепчу:
— Не волнуйся. Теперь ты дома. Все будет хорошо.
Я распахиваю задние двери, и Томми вытаскивает Эванджелину из фургона. Они с Клеммонсом выносят ее на тротуар и бросают на мостовую.
Затем мы уезжаем и оставляем фургон, расходясь как ни в чем не бывало.
Мы только что до смерти напугали молодую, невинную девушку. Все для того, чтобы мой отец мог осуществить извращенную мечту всей жизни. Без сомнения, сегодня ночью он будет спать как младенец, в то время как меня преследовать образ покрытого синяками лица Эванджелины.
Эти громилы не должны были причинять ей боль. Это не входило в план. Но люди, работающие на моего отца, — головорезы. Безмозглые, но опасные люди, выполняющие приказы.
Кажется, теперь я один из них.
ГЛАВА 2
Эва
— НЕТ!
Три буквы. Один слог. Такое сильное слово. Жаль, что для моего отца это ни хрена не значит.
Папа вздыхает, потирая переносицу.
— Это не обсуждается, Эванджелина. Прошлой ночью было совершено нападение. Тебе нужна защита.
Я в нескольких секундах от того, чтобы топнуть ногой.
— Не потерплю, чтобы няня-переросток повсюду ходила за мной по пятам!
— Придется, и сделаешь то, что я говорю. Ты моя дочь и…
— И мне девятнадцать гребаных лет.
Он вздрагивает.
— Язык.
— Ты больше не в праве указывать мне, что делать!
— Спорим? — Папа смотрит на своего помощника Джерри, жестом приказывая ему открыть дверь.
Потому что не дай Бог, чтобы мой отец когда-нибудь сам открыл чертову дверь.
— Этот человек не просто владеет пистолетом. — говорит папа. — Он знает, как драться. К тому же вырос здесь, так что хорошо знает этот район. И был лучшим кандидатом, которого мы смогли найти за такой короткий срок.
Закатываю глаза.
— О, какое везение.
Я должна чувствовать себя счастливой, потому что происхожу из богатой семьи. Живу в роскошном жилом небоскребе в величайшем городе мира. Автомобили, одежда, аксессуары, поездки на частном самолете. Со стороны кажется, что у меня есть все.
Чего еще можно желать, верно? За деньги ты купишь почти все.
Но не счастье.
Не купить любовь.
Это не уменьшит страдание или боль в сердце.
Все, что делают деньги, — это маскируют реальность. Вот почему богатые люди живут в огромных домах. Они строят крепости, чтобы оградиться от суровой правды, убеждая себя, что важны; заслуживают того, что у них есть; что сами чего-то стоят. Богачи притворяются добрыми, и обладают человечностью. Пустые слова и бессмысленные жесты. Настоящей любви не существует. Никакой страсти. Они цепляются за деньги, потому что это единственное, что заставляет их что-то чувствовать.
И я застряла здесь с ними, человек среди роботов.
Джерри возвращается с крупным мужчиной, возвышающимся у него за спиной. Большой, возможно, было бы преуменьшением. Мускулы бугрятся под облегающей черной футболкой, которая на него надета, а сильные бедра обтягивают темные джинсы. А еще потертые ботинки Timberland с развязанными шнурками. Он одет совсем не так, как богатые люди в этой комнате. Мой мир состоит из костюмов, галстуков и блестящей обуви. Я удивлена, что папа вообще взглянул на этого парня. Он больше похож на мужчину того типа, от которого отец хотел бы защитить свою дочь, а не платить ему непомерную сумму денег за то, чтобы тот повсюду следовал за ней. С другой стороны, может быть, именно поэтому папа его нанял.
Он выглядит опасным.
Щетина подчеркивает линию его подбородка, которая четко очерчена, как и его тело. Темные волосы растрепаны, но не так намеренно, как это делают опрятные парни с помощью лаков. Нет, парень самостоятельно высушил волосы полотенцем после душа и считал это естественным — если вообще принимал душ. Он похож на человека, который выкатился бы из постели, понюхал подмышки футболки, подобранной с пола, и решил, что ее можно носить. Все в нем кричит о том, что парню никто не дает трахаться.
Чертовски жаль, что авиаторы закрывают его глаза от меня. Держу пари, они такие же темные, как и его брови, которые опущены книзу и сведены вместе в виде перманентной завитки.
Следую за ним взглядом, когда парень шагает к моему отцу и крепко пожимает его руку. Он двигается с естественной физической доминантностью, которая привлекает ваше внимание.
И, конечно, притягивает и мое тоже.
Этот мужчина прекрасен.
Подождите, нет. Что я хотела сказать, так это:
— Ты, черт возьми, издеваешься, пап? Хочешь, чтобы этот парень ходил за мной по пятам весь день?
Родитель потирает виски маленькими круговыми движениями.
— Следи за языком, Эванджелина. И да, я правда хочу, чтобы этот парень повсюду следовал за тобой. Мистер Картер защитит тебя.
— Мне не нужна защита!
— Ты видела себя?
Я закатываю глаза.
— Это Манхэттен. Людей постоянно грабят.
— Ты не они. Ты моя дочь. И на тебя никто не нападал. Они схватили, причинили боль и бросили прямо перед нашим зданием. У них была другая цель, и я не намерен давать им второй шанс.
Разочарованный рык вырывается у меня из горла. С ним бесполезно спорить. Я сдергиваю свою кожаную куртку со спинки стула и прохожу мимо отца, как ребенок.
Он нанял мне няню — с таким же успехом могла бы подыграть ему.
— Куда ты? — Папа вскакивает на ноги.
— Какое это имеет значение? Теперь есть Тор, который присматривает за мной. Буду в целости и сохранности, черт возьми.
Я не жду, пока он ответит, разворачиваюсь и
