его, расширяю, вычёркиваю лишние фразы или ненужные словосочетания и, наконец, отшлифовав текст, как дорогой изумруд, отдаю редактору.
Но сейчас… О чём писать? Я не мог припомнить ничего из того, что прокручивал в голове несколько дней, не получалось связать ни слова, ясные мысли не рождались.
Когда стрелка часов уже подползала к восьми вечера, я всё же решил бросить скудное вступление новой истории. Рабочий день заканчивался, и я охотно покинул свой кабинет, спустившись на парковку.
Мне не хотелось бесцельно кружить по городу. Я не испытывал острого желания наблюдать улицы, усеянные окурками, обрывками бумаги и прочим мусором. Тяжёлому запаху пищи, коротким и длинным гудкам автомобилей я предпочёл бы ежевечернюю компанию любимой, благоухающей сладкими духами женщины, которая ждала меня в уютной квартирке на Бурсо.
Автомобиль тронулся с места. В лобовом стекле отражалась голубовато-серая дымка. Любуясь привычным видом вечернего Парижа, я подумал, что было бы прекрасно купить возлюбленной цветы, наверняка она без ума от них. На миг меня окатило волной стыда: я не мог припомнить, дарил ли я ей когда-либо цветы за то время, что мы были вместе?
Катаясь по бульварам, окрылённый романтическими мыслями, я искал приличный цветочный магазин. В мечтах рисовалось, как моя дама сердца восхитится пышным букетом и осыплет меня жаркими поцелуями.
Я подъехал к симпатичной цветочной лавке, но, к сожалению, она была закрыта.
— Ничего, — сказал себе я, — в этом огромном городе сотни цветочных магазинов, сейчас найду другой. На часах ещё нет и девяти.
Я двинулся дальше.
Нестерпимое желание отыскать цветы охватило меня. Я жаждал достать самый изысканный и свежий букет для своей возлюбленной.
Впервые в жизни меня охватила такая робость перед входом в цветочную лавку. Когда я открыл дверь, колокольчик на ней предательски зазвенел, и моё смущение усилилось.
— Что же вы так поздно? Не подумайте, я вас не упрекаю, просто спрашиваю, — перевязывая стебли алых роз нарядной лентой, пробормотал продавец — мужчина зрелых лет. — Впервые покупаете цветы?
Тон его был вполне дружелюбным, но слова задели меня, и я огрызнулся:
— С чего вы взяли? Для вас так важно, впервые или не впервые ваш клиент покупает цветы?
Продавец ничего не ответил, лишь слегка улыбнулся.
— Вы Доминик Рууд, верно? Публикуетесь под псевдонимом Дранреб Даник.
— Да. Как мило, что вы меня узнали, — его слова смягчили меня, и я заговорил вежливее.
— Не обольщайтесь, я не в восторге от ваших историй, и мне не нравится ваша манера письма: такое чувство, что вы и сами не верите в ту ерунду, которую пишете.
Продавец понаблюдал за моей мимикой, словно проверяя, какой эффект произвело его высказывание, и снова вернулся к своей работе.
Я бросил на него недоумевающий взгляд.
— Я пришёл к вам купить букет белых роз, а не обсуждать своё творчество и выслушивать критику!
— Ну хорошо, будет вам букет! — засмеялся цветочник. — Из какого количества роз его собрать — из пятидесяти одной или, быть может, из сто одной?
Голос его прозвучал иронично, а на лице играла едва заметная ехидная усмешка.
— Нет, это слишком много, — растерянно выпалил я.
— В таком случае, может, одну белую розу на длинной ножке? Одна роза — одна любовь. Очень символично и романтично, вам не кажется? — настойчиво спрашивал продавец.
Я прервал поток его издёвок.
— Извольте, я передумал что-либо покупать у вас: пропала охота. В другой раз, наверное.
Продавец в белом халате не отрывал глаз от своего дела и увлечённо оформлял букет, весело напевая под нос песенку:
— Дом, дом, дом, милый дом, я пришёл, а там дурдом…
Однако, заметив, что я направляюсь к выходу, он неожиданно крикнул:
— Передавайте ему привет!
— Будьте любезны, кому и от кого я должен передать привет, ведь я не знаю вашего имени, мы же с вами не знакомы? — оторопев, спросил я.
Седовласый цветочник с добрым взглядом, но весьма острым языком даже после этих слов не представился и продолжил заниматься своими делами. Подождав ещё немного, я понял, что называть своё имя он не желает. Я повторил вопрос более настойчиво и дерзко:
— Так кому я должен передать привет?
— Натану, кому же ещё! — спокойно ответил продавец.
— Какому Натану? Я не знаю никакого Натана!
Мне показалось, что работник цветочной лавки был почему-то неприятно удивлён моим ответом.
— Зато он вас знает! — величественно ответил продавец.
Воздух, насыщенный густым ароматом цветов и таинственной недосказанностью слов продавца, чудовищно сдавливал мне грудь, и я поспешно оставил старика наедине с его душистым товаром.
Домой я приехал, мягко говоря, не в настроении. Желание сделать приятное возлюбленной завершилось неприятным провалом. Лили заметила, что лицо у меня хмурое, и скомандовала:
— Садись и рассказывай, что за муха тебя укусила.
В руке у неё была тоненькая сигарета, которую она забавно крутила между двух пальцев. На столе перед ней стояла большая тарелка с черничным тортом, который она украшала к моему приходу.
Заметно было, что Лили очень старалась с десертом на ужин. Она великолепно готовила самые вкусные на свете торты: земляничные, клубничные, ежевичные.
Немного ослабив тугой пояс пеньюара, Лили показала мне краешек бедра — молодого, чистого, тёплого.
— Как я люблю твоё тело, никто на свете с тобой не сравнится… — прошептал я, целуя плечо Лили и поглаживая её ножку.
— Так ты скажешь, в чём дело? — спросила Лили, убирая мою руку со своего бедра.
— Видишь ли, милая… — начал я в замешательстве. — Неудобно, право, даже говорить об этом… В общем, я хотел купить тебе цветы, но так и не сделал этого: продавец из цветочной лавки оказался каким-то ненормальным хамом — подтрунивал надо мной, дерзил. Он настолько отвратительно вёл себя, что отбил у меня всю охоту покупать букет вообще у кого-либо.
Лили на минуту загрустила, оттопырив нижнюю губу, но быстро ободрилась и воскликнула со смешком:
— Мой дорогой Доминик, я польщена! С чего вдруг ты решил именно сегодня купить мне цветы?
— Просто подумал о том, что я ни разу в своей жизни не дарил их тебе… Прости, что мне не удалось сделать тебе сюрприз.
— Как это мило с твоей стороны, дорогой! Ты можешь подарить мне букет завтра, если, конечно, не пропадёт желание порадовать меня. И не бери в голову всякие глупости. Всё! А теперь иди переодевайся и отдохни немножко. Через полчаса стол будет накрыт.
Я засмеялся и продолжил наблюдать, как Лили суетится на кухне.
Полный благодарности за понимание, наивную детскую доброту, лёгкий шарм, за необычайно вкусные ужины и тёплую постель, я смотрел на неё и не мог отыскать слов, способных выразить признательность за всё, что она делает для меня.
— Что? — улыбаясь,
