ту сжимать. Перед глазами всё поплыло. Она брыкалась, как беспомощная муха в паутине у паука. Но дотянувшись до своего оружия, девушка отрубила ему два пальца и, наконец, рухнула на землю, сильно ударившись рёбрами.
— Ну ты и говно собачье! — взревела чародейка, всадив королю меч щиколотку.
Правитель резко взмахнул ногой вверх. Та постаралась удержаться за его одежду, но ничего не вышло. Она едва успела вынуть меч, чтобы не потерять, как её отбросило далеко. Пока тело кувыркалось в воздухе, она громко орала.
Упав на землю неудачно, ведьма поглядела на руку. Та была вывихнута. Не было времени мешкать, поэтому Тара, резко одернув руку, вправила еë на место, стиснув зубы.
— Твою ж мать! — выругалась чародейка.
Лоб горел от бушевавшей внутри крови. Казалось, что всё тело охватил чëртов пожар.
Гигант размахнулся саблей, прицелившись к её шее. Девушка успела вовремя пригнуться. В миллиметре над макушкой промчалось красное лезвие. Чародейка помчалась во всю прыть в обратном направлении и спрыгнула в ров с кровью.
Король двинулся за ней. Он выжидал, когда она вынырнет.
Тара заплыла под мост и скрылась от его взора. Правитель решил, что та захлебнулась. Поэтому приказал отвести Карлин обратно в темницу.
Тара проследила за тем, куда ведут сестру и дождавшись подходящего момента, минуя стражников, пробралась в башню заточения. Помимо Карлин, там находилось много других узников. Их измученные голоса разносились по мрачным коридорам. И сестра не имела никакого понятия за какой решёткой сидит Карлин. Поэтому ей приходилось оглядывать каждую тюремную камеру в её поисках, стараясь при этом не поднять тревогу.
В тени трудно было разглядеть чьи-либо лица. Тара шëпотом звала сестру. Вдруг послышались шаги. Она спряталась за выступом стены. В двери появился надсмотрщик со змеиным туловищем. В руках тот держал фонарь и освещал им комнату.
Чародейка выглянула из укрытия, чтобы проверить ушёл ли он. В самый последний момент девушка успела скрыться за углом, когда страж направил на неё свет.
Сердце так и колотилось в груди. Ведьма прислонила руку к губам, чтобы не было слышно её сбивчивого дыхания.
Глава 2
Пробирающий до костей ветер разгуливал по башне, продираясь сквозь щели и узкие окна. Из-за него ни черта не было слышно, лишь одно наглое завывание в ушах. Сырость и вонь неслись со всех сторон, ударяя резко по носу. Волосы на голове трепетали. Движения тела сковывала липкая, засыхающая отвратительными ошмëтками кровь.
Тара решила вынырнуть из своего укрытия, так как помнила слова леди Эрлин. Чем больше они здесь проведут, тем сложнее будет вырваться из Терминаса, ибо души их станут его полноценной и безмолвной частью. Но не успела девушка выглянуть, как на неё обрушился выдвигающийся из эфеса со скоростью зайца клинок.
Надсмотрщик минутой ранее разглядел на тусклых плитах её кровавые следы. Ведьма увернулась и со всей силы ударила его локтем в грудь. Она коленом выбила оружие атакующего, но змеиное отродье вцепилось в её руку и начало выворачивать ту.
Чародейка от острой боли в локте сжала зубы с такой мощью, что они заскрежетали. Рукоять её меча выскользнула из ладони. Страж оголил свои вогнутые внутрь клыки и собрался позвать остальных. Из его пасти несло чем-то тошнотворно кислым.
Ведьма не могла допустить того, чтобы её все обнаружили. Она врезала ему в голову своим лбом. От такого приёма у неё ненадолго потемнело в глазах. Когда хватка нападавшего ослабла, волшебница набросилась на того сзади и обхватила цепко за толстую шею.
Тяжёлый хвост надсмотрщика хлестал её по затылку. Он старался вырваться. Но Тара только крепче сжимала руки. Девушка слышала, как его хрящи начали трещать. Глаза вылезали из орбит, а капилляры в них лопались. Язык синел. Конец. Враг был повержен.
Девушка затолкала труп в тень, а сама, подобрав клинок и сняв с его пояса связку ключей, направилась исследовать тюремные камеры дальше.
По её телу пробежала дрожь от холода, и тонкие волоски ощетинились. Выражение лица приобрело серый суровый оттенок. Она кралась осторожно, как сайгак, прячась от хищников, стараясь не издавать шума.
Из-за стальных прутьев решётки к ней потянулись ладони с длинными жëлтыми ногтями. После чего появилось испещренное морщинами худое лицо старика.
— Ты ведь тоже мертва? — прохрипел незнакомец, вперив в неё опечаленный взор. — Коли так, то почему же ты стоишь там, а я здесь?
Густые светлые брови Тары съехались вместе. Она внимательно наблюдала за ним, не зная, как себя повести.
— Я ищу одну пленницу. Её зовут Карлин. У неё длинные чëрные локоны до самого пояса. Может быть, вы её видели?
Но пожилой человек будто не обращал на неё внимания. Рот его с седыми усами приоткрылся. Он разглядывал кольцо необычайной красоты и мастерской работы.
— Слышал я об оном украшении, — молвил тот, словно вëл речь с самим собой. — Так бесстрашная Гильдегарда и впрямь была когда-то. Ну и дела… С этой вещицею ты бы могла вернуть меня обратно на свет, к моей семье, — старик с тусклой надеждой вглядывался в её очертания.
У Тары в горле встал ком. Хотелось прокашляться, но нельзя было издавать громких звуков. Ей было не по себе.
— Это не то, что вы подумали, — быстро ответила ведьма и двинулась дальше.
— Если дед, то, значит, пропадай пропадом? — окликнул он её вслед. — Неужто ты, девица, думаешь, что старикам жить не хочется? Ох… Ну да будет… Вы ж когда-то и сами все здесь окажетесь. Токмо тогда и поймете, что к чему. Да уж поздно будет, — махнул он на неё рукой и скрылся в промозглой тьме.
У волшебницы камень упал с сердца, когда она убедилась, что старик её не выдаст и не позовёт охрану. Но его слова что-то в ней выжгли. И шрамы о страшной неизбежной судьбе теперь навсегда останутся поверх её белых костей.
Больше к ней из камер никто не тянулся. Доносились только монотонные и безумные мычания или невнятный шëпот. У крайней стены тупика Тара, сощурившись, приметила тëмную собаку. Та глядела в предпоследнюю узкую клетку, но было совершенно непонятно, как она могла что-то видеть, ведь в жутких изодранных глазницах зияла пустота.
Чародейка приготовилась к схватке со сторожевой особью. Та учуяла её и повернула голову. Кожа не покрывала тела животного. Виднелась лишь обугленная плоть. Но собака прекрасно передвигалась. Из пасти капали кровавые слюни. Тара оперлась на одну ногу и навела обеими руками клинок.
— Стой! — послышался возглас сестры, и её рука появилась среди прутьев предпоследней камеры. — Не трогай её. Она не
