причинит тебе вреда.
Тара поверила сестре и, припав к стене, обошла собаку. Но при этом не спускала с неё глаз.
— Карлин, ты в порядке? — закусив нижнюю губу, ведьма подбирала нужный ключ из связки.
— Тара, не нужно было меня спасать, — нервно вертела из стороны в сторону головой сестра. — Я не хочу возвращаться. Я боюсь… Всего боюсь. Понимаешь? — она обхватила щеки волшебницы своими ледяными ладонями с прожилками бирюзовых вен.
— Что ты мелешь? — взъелась тихо Тара, наконец отворив дверь.
— Уходи без меня! Немедленно! — продолжала настаивать на своём сестра, забиваясь всё дальше в угол.
— Карлин, — попыталась говорить спокойно Тара, — ты слишком долго здесь находилась, потому твой разум немного помутнел. Давай скорее мне руку. Нельзя больше задерживаться.
— Дело вовсе не в этом. Та собака, — она показала в сторону рукой на животное, угрюмо свесившее свою морду, — наша мама.
Тара мельком бросила на неё свой взор, а потом вновь уставилась на сестру.
— Идём отсюда! — она рванула её за пальцы.
Но Карлин резко её оттолкнула.
— Тара, в следующий раз, когда я окажусь здесь, всё будет ещё хуже. В пограничье не любят магов. Люди могут попасть в иные миры и переродиться. Но посмотри, что будет с нами, — голос её дрогнул. — Приложи ладонь к голове собаки. Это правда наша мама. Ты увидишь её прошлую жизнь. Когда она погибла, её не ждал небесный мир. Её сделали четвероногим рабом. Она кидается на заключённые души и разрывает их, если те попробуют ослушаться. Она лишь не трогает меня и тебя, потому что что-то в ней до сих помнит о нас.
Ведьма раздраженно задышала через нос, отчего крылья того заметно вздымались и опускались. Но девушка всë же направилась к сидевшему рядом зверю, правый глаз её начал судорожно дёргаться. Она присела на корточки и приложила ладонь.
Перед ней пронеслась вся жизнь матери. Волшебница видела двух малышек. Темненькая, в белом платьице бегала по ковру и смеялась, а та, что поменьше, лежала на кровати, закутанная в пёстрое одеяло, и пускала слюни. Это были они с сестрой. Пронеслись эпизоды знаменитых битв. Она видела отца молодым, без бороды и щетины. И то, как они с матерью танцевали возле праздничного костра и дарили друг другу кулоны верности. Видела, как мама пускала свою белую лошадь рысью и колдовала на ходу, выпуская клубы сиреневых вспышек. Все моменты слились воедино…
Тара отдëрнула руку и сжала её в кулак.
— Какого чёрта за благородную жизнь магов платят такой монетой?
— Я не знаю, — отозвалась Карлин из-за её спины. — Но все волшебники здесь рабы. Возможно, такова расплата за наши силы?
Ведьма развернулась к ней. Она попыталась вдохнуть, но от злости как будто все мышцы напряглись до такой степени, что не двигались с места.
— Мы не сможем ей помочь? — девушка задала вслух вопрос, но ответ на него прекрасно знала. — Когда мы с тобой вернёмся. Богов нужно призвать к ответу за такое обращение с душами павших ведьм. Если понадобится, пойдем на них войной.
— На богов? — недоумевала Карлин, нахмурив лоб. — Это всё невозможно. Они же наши создатели.
— То, что я стою сейчас здесь с кольцом Гильдегарды, тоже невозможно. Но ведь я здесь. Идём!
Сестра не сдвинулась с места. Тара вышла из себя окончательно и зарядила той сильную оплеуху по лицу, после чего разъяренно прижала её за ворот платья к стене.
— Если бы ты знала, через что мне пришлось пройти, чтобы добраться до тебя, ты бы не стояла больше столбом, — губы ведьмы побелели от гнева. — Ты решила сдаться? Решила смириться с несправедливостью? Наши с тобой предки всегда защищали людей и даже жертвовали собой ради них. И что они за это получили в конце? Рабство. И я клянусь всем этим чертовым миром, что не оставлю это безнаказанным. Так ты дочь своих знаменитых родителей, Антония и Ревекки Уиллгармских, храбро сражавшихся в битвах и защищавших слабых? Или жалкая, ничтожная трусиха?
Волшебница выпустила её одежду из хватки и отпрянула.
— Если ты всё ещё моя сестра, за которую мне никогда не было стыдно, тогда бери второй меч надсмотрщика, что валяется позади, и продолжай сражаться вместе со мной!
Тара не стала дожидаться реакции Карлин, а направилась прочь из башни, бросив последний взгляд на свою мать, а вернее на то, в кого её превратили в Терминасе.
Ведьма вышла в наружную галерею, заросшую коричневыми пожухлыми лианами. Сбоку на стене с трещинами находились железные вставки, и ряд их формировал лестницу. Вся конструкция выглядела совсем ненадёжно, но этот вариант куда лучше, чем пробираться через парадный вход, возле которого находится трон короля и снуют его воины.
Она начала спуск. Ветер усилился до такой мощи, что казалось, будто он способен в любой момент сорвать её вниз. Как назло, ладони потели. Тара проклинала всё и всех на свете. Она не понимала, почему даже в мире мёртвых чувствует боль и физические недостатки.
Чародейка старалась не глядеть вниз, но и пейзаж вокруг не успокаивал. Красное небо давило на сознание и раздражало. От летающей вокруг тёмной массы душ звенело в ушах. Будто те что-то одновременно шептали.
Тара всë же смотрела себе под ноги, чтобы не оступиться, и мысленно считала ступеньки. Раздался треск. Железная вставка, за которую она держалась одной рукой, оторвалась от болтов и рухнула. Но девушка не успела ещё ухватиться за следующую. Руки её один раз взмахнули по воздуху. Лицо волшебницы искривилось от испуга. Она было вот-вот не сорвалась, но рука нагнувшейся к ней сестры крепко ухватила её за запястье.
— Старайся держаться одновременно за разные прутья, а то где я потом найду ещё такую же сестру, как ты, — Карлин тепло улыбнулась глазами. — Ведь кроме тебя точно никто не сможет выпить три кружки эля подряд и закусить их целым поросенком на вертеле, а потом ещё и двумя запеченными с грушей гусями. И при всëм этом не лопнуть.
— Я знала, что ты сделаешь верный выбор, — Тара кивнула ей и двинулась дальше.
— Прости меня за то, что тебе пришлось здесь оказаться раньше времени.
— Карлин, тебе не за что извиняться. Поверь мне, когда мы выберемся, то я призову ублюдка Ормонда к ответу. Я дала себе клятву. И к тому же хорошо, что мы узнали о том, что творится в пограничье. Все эти бесчинства с душами магов просто ужасны. Кто-то должен ответить за то, что стало с нашей матерью. Нужно будет освободить её из рабства. Директриса мне говорила о том, что всё
