нахожу спички. Иду на балкон. И замираю в оцепенении. Которое проходит лишь при приближении пламени к коже. На деревянном подоконнике балкона были всё те же «резы». Выкидываю табак и обуглившуюся спичку. Утром их ещё не было. Хватаю лист бумаги и зарисовываю. Через минуту у меня уже была расшифровка.
В ПЯТЬ ЧАСОВ. ТУТ ЖЕ.
Поднимаю глаза. Ещё семь минут. Всё-таки выкуриваю сигарету. Выдуваю кружку за пару минут, добавляю. Ставлю кресло и жду. Что мне сказать? «Как сильно вы влияли на человечество? В чём самый главный вопрос жизни, смерти и Вселенной? Есть ли жизнь после смерти?» Заранее, видимо, нужно готовить не только ответы, но и вопросы. Короткая матерная тирада, прерванная шорохом крыльев.
Через решётку протискивался голубь. Обычный голубь серо-голубого окраса. Иголка в голове. Расфокусированный взгляд, клюв измазан тютиной.
— Ну и на хрена ты сюда припёрся?
— Отличный вопрос, — прощёлкал голос. Глубокий, в меру громкий, но замусоренный щелчками. Я вздрогнул. Оглянулся, расплескав пиво, но никого не заметил. — Сюда смотри.
— Эээээ...
— Что, неожиданно? — саркастично произнёс голубь. — Ожидал титанов, проходящих сквозь решетки? Ну вот он.
— Ээээээ...
— Если ты и дальше намерен мычать, то прошу, сделай одолжение. Дай мне сигарету, подкури её и проваливай.
— Ссигарету?
— Да! Живенько!
Одревеневшими пальцами я вставляю в клюв сигарету и поджигаю её, чувствуя себя полным идиотом.
— Коты и чайки, я уже несколько лет не курил. Лучшее изобретение моего вида.
— Так, о чём ты...вы...
— Хотели поговорить? Вот это нормальный вопрос. — голубь умудрился вытащить лапой табак из клюва и даже отряхнуть пепел. Выдохнул небольшое облачко и начал: — Мы наблюдали за тобой, Семён. Долго наблюдали. Ты умеешь смотреть в суть вещей.
— Я занимаюсь панельными домами, — вяло возразил я.
— Ты занимаешься нашим ареалом. Занимаешься тем, что мы когда-то умели. Ну, в уменьшенном масштабе. Умели и просрали, уж извини за прямоту.
— Ничего, бывает...
— Мы деградировали до состояния крыс, кишечника на ножках и крыльях. Хотя когда-то мы дали вам, наземным обезьянам, огонь и металл.
— Спасибо, — только и оставалось вставить мне.
— Пожалуйста. Не думай, что я пришёл поныть о падении Странствующей Империи, которую вы, чучела, снесли. Pax Colombiana, если угодно.
— Даже не предполагал, — поднял руки я, едва не сшибив кружку.
— Что ж, — голубь снова затянулся, — у меня большие планы на тебя и твою девушку. Вот для чего я прилетел.
— Она больше не моя девушка, — попытался отрезать я. Птица с иглой повернула голову набок и спросила:
— Ах, вот как. Ты уверен? Проверь телефон.
Я подчинился — скорее из-за сюрреализма ситуации. Шесть пропущенных звонков, две СМС. Все — от Лары. Глупое нытьё, просьба о прощении. Развёрнутая просьба с мотивацией. Видите ли, она не понимала, как я ей дорог и не знала, насколько моя работа важна. Что?
— Как вы её запугали?
— Ха! Ха! — Иголка задрал голову, забыв о сигарете. Она дошла до когтей и птица, что-то прокурлыкав, откинул её на улицу. — «Запугали». Мы умеем влиять сотней различных способов. Когда вы изобрели «Илиаду», мы изобретали риторику. Когда вы отважились выйти в океан — мы уже летали над ним на неведомых вам механизмах. Мы были на ваших кораблях, направляли ваших тупых штурманов в нужном направлении и даже переносили ваши сообщения.
— А это, кстати, зачем? Ну, если вы... простите, раз вы настолько высокоразвиты.
— Эх, Семён, — покачал горизонтально головой голубь, — не разочаровывай меня. Мы переносили ваши примитивные сообщения, скакали на свадьбах и жрали ваш мусор, да — потому что нам это нравится. Нравится чувствовать себя дебилами, — птица начала ходить, отмахивая одним крылом, — нравится не слезать с тютины (не представляешь, какую зависимость она вызывает), некоторым даже офигеть как нравится бросаться под машины.
— Почему?
— По кочану и по капусте, — проворчал голубь и обгадил подоконник. — Вот. Вот почему. Биологическое оружие, безудержное потребление кокаина и тутовника привело к тому, что я не могу даже сдержать кишечник. Какой тут холодный синтез, стаю бы сдержать от очередной выходки...
— А чем я могу помочь? И чем — Лара?
— О, на вас у нас особые планы. Вы вдвоём сможете возродить величие нашей империи. Не думай, что просто так, — Иголка подлетел ближе и сел на подлокотник. — Мы знаем клады, до которых ещё никто не добрался. Технологии, недостижимые даже для твоих правнуков. Хочешь командовать людьми — пожалуйста. У нас есть нужные связи. Не проблема.
— Тогда зачем я?
— Потому что, кот ленивый, из всей городской стаи только я знаю письмо предков и смог с тобой связаться. А моя покойная жена, чтоб того кота КрАЗ переехал, была последним носителем тайны, как именно стимулировать мозг для разговора вашей речью.
— Эээ, — я неуверенно показал на голову птицы.
— Да, — совсем по-человечески выглядящий кивок. — Иголка. В одном точном месте. Ты расшифруешь знаки, оставленные предками. Твоя самка проанализирует, как именно вогнать моему крылу иглы в голову, а затем — выделит ДНК наших мёртвых заокеанских родственников. Вместе мы достигнем многого. Задумайся, мы уже выдали тебе аванс. Научный успех — тебе ещё не звонили из журнала? Ладно, кому-то наклюём на лысину. Самки. Даже две.
— Вы про Анжелику?
— Ангелину. Не то чтобы я одобряю многоженство, но и не осуждаю. Пиво, — он указал крылом, — тоже в сфере наших интересов.
Я отхлебнул упомянутый напиток и осведомился:
— И какой первый шаг?
— Пойди в аптеку и купи набор одноразовых шприцов. Потом дождёмся твою самку и мы создадим ядро организации. Боевого крыла. Ордена.
Через пять минут увещеваний и скрытых угроз я собираюсь под гомон чересчур говорливого голубя. Мокрая куртка, рюкзак, карточки и ключи. Разговаривать с ним было бессмысленно — на каждый аргумент он предъявлял два. Как только люди живут с попугаями и воображаемыми собеседниками? Понятия не имею. Но кое-что я знаю точно. Например — то, что внизу, на первом этаже, постоянно караулит рыжий соседский кот.
И каждый шаг по грязному бетону ступеней я обдумываю, не скормить ли моего гостя, реального или воображаемого, этому зверю.
