В почте два тревожащих письма, одно от Международной организации по борьбе с голодом: «Пока вы завтракаете, в Сомали еще десять детей умрут от голода», и одно от Amnesty International: «Пока вы обедаете, восемь беспризорников убиты в Бразилии». Как эти «новости» воздействуют на них, и как они реагируют на новости? Что приходит им в голову? Что они говорят друг другу?
Я вернулся к предмету своих первоначальных интересов: реакциям на нежелательные знания, особенно о страданиях, причиняемых людьми друг другу. Что люди имеют в виду, когда говорят, что с этими зверствами нужно что-то делать? Для правительств это предполагает «вмешательство» в расплывчатом смысле, который используется в недавних рассуждениях о Боснии, Ираке, Заире, Руанде, Косово или Сомали. Для обычной публики - предмету моего реального интереса - это означает сочувствие, ответственность и действие: сделать пожертвование, бойкотировать продукт, вступить в организацию, принять узника совести, подписать петицию, присоединиться к демонстрации. То есть, «признание», а не отрицание.
А затем вопросы «социологии отрицания» вновь оказались на втором плане. В 1992 году, благодаря гранту Фонда Форда, я приступил к изучению того, как передается информация о нарушениях прав человека. В центре внимания были международные организации, базирующиеся либо в Соединенных Штатах, либо в Великобритании, и особенно Amnesty International, единственная, пытающаяся донести свою информацию до широкой публики. Я также обратил внимание на благотворительные организации и организации помощи и развития; на группы исследования рынка и рекламные компании в секторе общественных интересов; а также на традиционные и альтернативные медиа-организации. Моими источниками были как публичные отчеты, пресс-релизы, агитационные материалы, рекламные объявления, прямая почтовая рассылка и освещение в СМИ, так и личные встречи, и конференции; а также интервью примерно с пятьюдесятью сотрудниками организаций, действующих в области прав человека и поддержки развития, и двадцатью журналистами. В 1995 году результаты этого исследования были опубликованы в виде отчета[1].
Освободившись, наконец, от нескончаемых требований политики и практики, я вернулся в безопасный мир теории и исследований. Начал я с Фрейда и его психологических теорий отрицания, а затем перешел к темам, где использовалась эта концепция - будь то СПИД, бездомность или глобальное потепление. Между тем пустые слова «в отрицание» стали частью массовой культуры. Не только отдельные люди, но и целые общества скатываются к отрицанию всего.
Затем я погрузился в изучение Холокоста и соответствующей литературы. Развиваемая мной концепция (почти наверняка ошибочная) должна была убеждать в том, что если вы хотя бы попытаетесь понять что-либо, то сможете понять что угодно. В этот период я очень много читал о геноциде, массовых убийствах и пытках, смотрел фильмы о человеческих страданиях. Моя идея (конечно же, ошибочная) состояла в том, что если я увижу больше изображений страданий, то это поможет мне максимально приблизится к их пониманию.
В результате получилось не совсем то, на что я рассчитывал. Во-первых, хотя я оставался социологом, язык психологии оказался для меня более естественным. Кому-то другому придется написать политическую экономию отрицания. Во-вторых, хотя я намеревался сосредоточиться только на наблюдателях (свидетелях), мне регулярно приходилось обращаться к отрицаниям, демонстрируемым преступниками и их жертвами. В-третьих, я обнаружил, что слишком много внимания уделяю израильским событиям. И не потому, что они особенно ужасны, а потому, что я прожил там целых восемнадцать лет, тесно переплетенных с ними.
«Средние читатели», к которым я обращаюсь - это в основном этноцентрические, культурно-империалистические «мы» - образованные и благополучные люди, живущие в стабильных обществах. Конечно, мы совершаем какие-то поступки в пределах нашей «сферы», но в основном мы наблюдаем за далекими от нас местами вне нее, в бедных, нестабильных и жестоких регионах, о которых сообщают в новостях именно из-за их повышенной жестокости и многочисленных страданий, или за странами, где хунты, беженцы, эскадроны смерти и голод никогда не становятся частью нашей повседневности, оставаясь лишь достаточно абстрактной памятью. Но они живут, создают свою действительность и оказывают сопротивление; они не просто абстрактные жертвы, которые упоминаются на страницах моих текстов. К тому же и у «нас» есть свое уродливое настоящее и прошлое, свои непризнанные социальные проблемы.
Я уделяю в книге максимум внимания зверствам и агентствам по правам человека, но не забываю при этом рассматривать проблемы, которыми занимаются агентства по оказанию помощи, реальной помощи в здравоохранении или поддержке развития, и которые теперь включены в понятие «социальные страдания»[2]. Если не указано иное, я использую общий термин «гуманитарный» для обозначения всех этих организаций. За исключением психологических теорий (глава 2) и исследований (глава 3), я старался избегать необязательных академических цитат. Но повсюду я стараюсь использовать возможность максимально педагогического изложения, как бы создавая учебник для воображаемого курса социологии отрицания.
С.К.
БЛАГОДАРНОСТИ
Я уже писал выше, в предисловии, что этот проект видоизменялся по мере его выполнения. Я благодарен многим людям за то, что они так щедро помогали мне в его реализации. В разделе «Благодарности» моего отчета 1995 года «Влияние информации о нарушениях прав человека» перечислены все сотрудники и организации, с которыми я работал в предшествовавшие два года. Но я считаю необходимым еще раз поблагодарить всех их. Вновь хочу отметить Дэна Джонса, Карен Шерлок и сотрудников Британского отделения Amnesty International за их непоколебимый энтузиазм, а также моих друзей из Медицинского фонда помощи жертвам пыток.
Этот проект финансировался в виде гранта Программы международных отношений Фонда Форда. Тогдашний программный директор Фонда Марго Пикен не только формально курировала грант, но и всячески поддерживала, помогала и ободряла меня. Такой она остается и сегодня - неизменно вовлеченной. Как и Эмма Плейфейр, друг, которая ввела меня (через Рамаллах) в международное правозащитное сообщество. Марго и Эмма мотивировали меня двигаться, действовать и думать. Я также благодарен моим новым друзьям из Международного совета по политике в области прав человека.
Работа с моими молодыми коллегами, Джози Глаузиуш за год до написания первоначального отчета и Кейт Стюард за год до того, как я закончил эту книгу, была в высшей степени эффективной. Оба оказывали мне необходимую помощь, собрав и предоставив даже слишком много материала. Спасибо также Брайди Бетелл, Меган Комфорт, Ребекке Фасмер, Шэрон Шалев, Энди Уилсону и другим моим аспирантам Лондонской школы экономики за случаи срочной помощи, помощи с моей нагрузкой и постоянный энтузиазм.
Я благодарен за мотивацию и товарищество со стороны всех моих друзей в израильском и палестинском сообществах по правам человека и миру. Благодаря этой работе я познакомился с Дафной Голан, которая на протяжении десяти лет
