о зачёте. Сосредоточившись на важной задаче, Дмитрий Иванович согласно кивнул:
— Хорошо, хорошо… Что же вы такой настырный, Петров! Если всё получится, будет вам зачёт.
Через полчаса упорных трудов нужная страница была найдена. Посмотрев друг на друга как два заговорщика, они приступили к задуманному: профессор громко прочитал заклинание, а студент послушно слово в слово его повторил. Через несколько мгновений оба оказались дома.
А там за время их отсутствия ничего не изменилось. Вот только с их «прибытием» комната наполнилась непередаваемыми запахами свалки. Тётушкина книга с оборванной страницей валялась на дорогом персидском ковре. У профессора заслезились глаза, и он снова заткнул нос:
— Петров ― вон отсюда! Идите скорее к себе домой и примите душ, я тоже это сделаю, здесь невозможно дышать.
Но хмурый студент и не подумал сдвинуться с места:
— В чем дело? Вы плохо меня расслышали? ― удивился Дмитрий Иванович.
— Простите, профессор, но сначала ― зачёт! ― и он неумолимо протянул ему зачётную книжку.
Измученный Дятлов выхватил её из рук студента, быстро расписался, и, показывая на дверь, прокричал, покрываясь пятнами гнева:
— Вон, и держите свой рот на замке ― иначе на экзамен можете не приходить ― завалю!
Довольный Петров убежал, подмигивая профессору и изображая на прощание, что закрывает рот на молнию.
Открыв в кабинете все окна, Дмитрий Иванович со вздохом облегчения побежал в ванную. С отвращением сняв с себя грязные вещи, засунул их в мусорный пакет и стал под душ. Он наслаждался ароматами душистого мыла и шампуня, напевая любимые мелодии. Но, вытираясь мягким полотенцем, вдруг почувствовал какое-то неудобство. Что-то было не так.
Подойдя к большому зеркалу, обернулся, замерев в ужасе ― чуть пониже спины весело покачивался маленький крысиный хвостик.
В отчаянии профессор попытался его оторвать, но взвыл от боли. Он быстро оделся и бросился в кабинет, трясущимися руками наливая в бокал дорогой коньяк из хрустального графина. А потом залпом выпил его, даже не почувствовав вкуса прекрасного напитка. Дятлов утешал себя мыслями, что никто не узнает о его маленькой «неприятности». А уж он как-нибудь приспособится, в крайнем случае ― существуют же пластические хирурги… И тут понял, что не учёл одного:
— Что обо всём этом скажет Маша?
