Книга Фортуния любит отчаянных - Элина Литера

Катриона отправилась по тайному ходу в башню дяди, Дагни принялась готовить бодрящий отвар на всех — я держала в покоях кое-какие травы, чайничек и нагревательный кристалл. Агни с Сабиной ушли к кузнецу — выпрашивать у него заготовки для ремонта ворот, на которых мы станем практиковаться.

Следующие два часа мы провели на чердаке над гостевым крылом дворца. Расставив вокруг служанок с кувшинами воды, мы с Катрионой и Сабиной пытались разделять металлический прут пополам. Порошок без толку осыпался.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — заговорила Дагни, — но если смешать с маслом...

Когда девушки принесли с кухни горшочек масла, дело пошло на лад, вот только слишком медленно. Катриона нахмурилась, припоминая дядюшкины опыты, и вскоре мы с ней посылали огненные шарики в изрядно измазанный смесью металл. Не зря мы когда-то, забавляясь, научились отмерять равные силы в одно и то же мгновение.

Закончив приготовления мы легли поспать оставшиеся до рассвета три часа. Фрейлины в таких случаях ночевали со мной, благо, принцессе полагалась необъятная кровать, Энни заняла софу в гостинной, Агни и Дагни уместились на лежанку в каморе для прислуги.

Едва посерел горизонт, как прикроватный артефакт противно зазвенел.

Мы с Катрионой переоделись гвардейцами и выбрались из дворца. Катриона владела слабеньким отводом глаз, но в предрассветный час караульным хватило.

— Да поможет нам Фортуния, — прошептала подруга.

— Фортуния любит отчаянных, — ответила я известным присловьем. — Идем.

Семерка спала среди луж, устроившись прямо у ворот.

Мы слаженными движениями измазали петли створок и отошли на три шага назад.

Наши с Катрионой жужжалки и мертвого поднимут, не то, что этих бойцов. В мгновение ока все были на ногах, а караульные высыпали из-под крыши.

— А? Что? Уже? Кто здесь?

Катриона пустила рой искорок для привлечения внимания, я сделала ей знак, и четыре совершенно неотличимых друг от друга огненных шарика полетели к целям.

Семерка не подкачала. Едва ворота зашатались, как пихаясь и переругиваясь бойцы навалились на прутья, и стоило петлям окончательно рассыпаться, как все оказались внутри. Капитан дворцовой охраны уже бежал к бывшим воротам с криком "Я так и знал! так и знал!" Но оказавшись рядом, отдал четкие распоряжения. Первое: доложить, кто все же был первым. Караульные рявкнули "Не могу знать". Судя по спокойствию, капитан ничего другого и не ожидал. Второе: всех семерых обыскать, оружие отнять, поселить на третьем этаже гостевого крыла и приставить караульных. Третье: усилить охрану проема и поднять кузнецов. Четвертое, уже лично мне: "А вы, Ваше Высочество... Вы... Вы сами будете с Его Величеством объясняться! А сейчас в свои покои шагом марш!"

Спорить я не стала.

Справедливо рассудив, что нас непременно разбудят, когда Его Величество осознает масштаб бедствия, мы снова разбрелись по кроватям.

_______________________________________

Стрикс — в классической античной мифологии птица дурного предзнаменования, которая питалась человеческой кровью и плотью.

День первый

Сколько себя помню, мне хотелось бегать, прыгать, лазать по деревьям и копать червей, чтобы рассмотреть, из чего они состоят, а меня заставляли чинно ходить, ровно сидеть и вышивать. Матушку я потеряла слишком рано, чтобы помнить ее и брать пример, папенька весь свой родительский пыл удовлетворил старшим Эгбертом и средним Альфредом, а меня передал гувернанткам и фрейлинам, которые имели надо мной весьма мало власти. Быть похожей на них я совершенно не хотела.

В шесть лет я стащила у кухонного мальчишки штаны и рубаху, подвязала волосы и вволю набегалась на заднем дворе. Вернувшись, я обнаружила ревущего поваренка и кухарку с полотенцем. Гувернантка мне выговаривала, что нехорошо, когда из-за моих проказ страдают невинные. "Значит, должны страдать только те, кто в чем-то виноват," — сообразила я. Мальчишескую одежду у слуг я больше не таскала. Мой средний брат Альфред, которому в ту пору было десять, приказал набить сеном несколько своих старых нарядов, чтоб лупить по ним игрушечной саблей, и я выпросила у него рубаху, жилет и штаны. Я быстро научилась прятаться в саду от придворных и гувернантки, чтобы делать то, что хотелось: бегать, прыгать, лазать по деревьям и рассматривать червяков.

Обнаружив, чем занимается принцесса, папенька собрал консилиум лекарей, чтобы излечить благородное дитя от простонародных желаний. Лекари наперебой советовали успокоительные настойки, сонные травы и артефакты, которые будут громко звенеть, если я отойду от гувернантки на двадцать шагов. Только один седовласый мэтр ничего такого не советовал, дав консилиуму выговориться.

— Коллеги, — мягко начал он, когда поток идей исчерпал себя. — Ничего, из того что вы предлагаете, не даст необходимого эффекта.

Замолчали все, даже папенька. Про мэтра Инжектуса ходили слухи, что сам Эсклапий осенил его божественной искрой. Папенька его откровенно побаивался — мэтр Инжектус наблюдал за появлением папеньки на свет, лечил ему горло, нос и прочие органы с малолетства, посему авторитет имел непререкаемый.

— Мы имеем дело с очень сложным, рискну предположить, неизлечимым случаем концентрации легированных металлов в форме острого стержня внутри большой ягодичной мышцы.

— Э... — напряг лицо папенька. — Мэтр, при всем моем уважении я попросил бы у вас пояснений, и если вы, несмотря на сложность состояния пациентки, найдете возможности сгладить течение болезни, Корона была бы вам премного благодарна.

— Шило у нее в заднице, — охотно пояснил мэтр. — И это не лечится. Приставьте к ней не сушеную черепаху, — кивнул последователь Эсклапия на мою гувернантку, — а кого-нибудь помоложе и порезвее. Пусть вместе бегают, прыгают и копают червей. Посадите Ее Высочество Беатрис за один стол с Его Высочеством Альфредом, пусть она тоже решает задачки. Боюсь, Его Высочество Эгберт ее уже не нагонит. — Он положил руку мне на лоб, прислушался к чему-то и возвел очи горе. — Ох, горгульевы зубы, у девочки еще и магия проснется... Ваше Величество, если вы отказываетесь выполнять мои рекомендации, я не поручусь за целостность Большого дворца. И, пожалуй, выберу другое место для практики. Мне, знаете ли, дорог мой покой.

Выслушав эту тираду, потрясенный папенька попробовал возразить, что принцессе положено чинно ходить, ровно сидеть, учиться вышивать, а из гимнастических упражнений разрешены только танцы.

— Ваше Величество, если вы прикажете вон тому молодому дубку не расти, он вас не послушает, — кивнув в окно проговорил мэтр таким тоном, каким добрейшая нянюшка