об этом я и говорю. Мой максимум- детская песочница во дворе до ужина под надзирательством твоей помощницы и отбой.
— Не утрируй. И кстати, у меня теперь другой помощник.
— Правда? — оживляется моя приунывшая дочь, — а куда делась…как ее там, — наигранно задумывается, хотя точно знает ее имя, — Гааля?
Эта маленькая засранка начинает заливисто хохотать, а я не могу не поддержать ее в этом.
Улыбаюсь.
— Габриэла, — поправляю Марго и снова растягиваюсь в широкой лыбе.
— Ах точно, Габриееееллла, — кривляется дочь, пытаясь спародировать мою бывшую ассистентку, — «Но ты можешь называть меня Габи».
Рита начинает изображать рвотные позывы и морщится. Наконец-то узнаю свою малышку.
Маргарита изначально не подружилась с Габриэлой. Я видел, что у них взаимная антипатия, но каким бы не приятным обществом была для помощницы моя дочь, она выполняла все мои указания и просьбы профессионально и ответственно. Я доверял Габриэле.
Марго частенько выбешивала Габриэлу, называя ее Галей, отчего у последней часто случался нервный тик.
Да что греха таить, пару раз я тоже назвал ее так. Габриэла смолчала, но я слышал, как хрустнули ее зубы, а в меня прилетели все ее мысленные проклятия.
— Габриэла ушла в декрет, — сообщаю, нажимая на брелок открытия шлагбаума.
— Серьезно? А я думала она- робот, — усмехается моя повзрослевшая дочь.
Еще раз бросаю на Риту взгляд и не могу поверить, что это моя щекастая кроха.
Вот так каким-то невероятным образом я незаметно подгребаю до «дядь».
*дноклы — на молодежном сленге — одноклассники
3. Юля
— Какого хрена ты с ним закусилась? — впивается в меня своим поехавшим взглядом Сева-клавишник, — на что, блть, мне теперь целую неделю жить?
— На дурь не хватает? — огрызаюсь я.
— Чо? Ты совсем берега попутала, идиотка? — вскакивает с диванчика этот абориген, возвышаясь надо мной.
— А вы не додумались получить этот долбанный qr-код, да? — тоже вскакиваю и ору в лицо придурку, надеясь, что вместе со словами до него долетит и плевок.
— Э, харе, — Матвей встает и толкает друга в грудь, — Ветер, следи за языком, — а ты тоже утихни, — это уже мне.
— Девку свою приструни, Мот, — Ветер обиженно плюхается на свое место, а я показываю ему средний палец.
«Сука», — шепчет одними губами.
«Пошел ты», — отвечаю ему.
Наркоман тупой!
Из всей группы Матвея я ненавижу только его — Ветра, а именно Севу Ветрова, мерзкого, скользкого наркушника, снабжающего ребят с младших курсов дешевой шмалью.
Ненавижу его.
Он постоянно меня цепляет.
И мне не нравится, как он на меня смотрит.
Удивительно, как Матвей с его гипертрофированной ревностью не заметил этого.
Я знаю, что Мот тоже балуется травкой или чем-то покрепче. Но он клянется, что перед выступлением легкие экстази не помешают, придавая энергии и уверенности, а после выступления — помогают расслабиться. Он уверяет меня, что совершенно независим. Я хочу ему верить, но всё чаще вижу его таким: агрессивным, непредсказуемым, гиперактивным и фонтанирующим утопическими идеями, которые вряд ли возникнут у трезвого человека.
Не слышу, о чем бубнит Ветер, потому что музыка в клубе разрывает мои перепонки, но всем телом ощущаю от него токсичные вибрации, и я уверена, что обсуждает он именно меня с очередной фанаткой-подружкой-на-вечер.
Если говорить честно и отпустить всю мою ненависть к аборигену-Севе, то он прав. Но только он один умеет выплеснуть мне в лицо все то говно, о котором думают возможно все в группе.
Ну кроме Бори-барабанщика. Потому что Боря-барабанщик — одуванчик!
Он такой мииилый!
Я до сих пор в шоке от того, как в этом парне сочетается поющий по выходным в церковном хоре боговерующий святоша и супер-барабанщик, матерящийся как сапожник и вытворяющий на установке такое, что любая самая богобоязненная монашка пустится во все тяжкие с задранным подолом под ритмичные удары Бори.
Бориску я обожаю!
А он меня!
Ну мне хотелось бы в это верить!
Но я реально сегодня подвела ребят. Они практически ничего не заработали из-за меня. Точнее из-за того старого жадного козла.
Ну окей, он не старый…но ведь козел! И жадный!
Ну что ему сложно было пару сотен подкинуть?
Так у него не убыло бы.
Я его приметила сразу. От него прямо за километр ароматило деньгами!
Весь такой напыщенный породистый Петух — с — иголочки!
Терпеть таких не могу!
Самовлюбленных павлинов!
Мой Мот тоже из этих самых «московских рублевских», но не кичится своим достатком, вернее положением его родителей, и ведет себя просто и без напускного пафоса, стараясь быть материально независимым от мамы с папой.
Именно поэтому Матвей собрал команду талантливых ребят, студентов Института современного искусства, где учатся все парни из группы, в том числе и я.
Только я заканчиваю третий курс хореографического отделения, а ребята — с эстрады.
Я верно сказала, что участники группы талантливы, даже тот же наркушник Сева, черт бы его забрал, и тот считается лучшим клавишником потока.
Groove-мейкер группы басист Саня Бергенен, он же Берг, — настоящий фундамент группы, является лауреатом многочисленных международных конкурсов и фестивалей.
Соло-гитарист Илья, офигенный аранжировщик и композитор группы. Это его музыку играют ребята под слова, которые пишут все вместе.
Ну и собственно отец группы — мой Матвей Свирский, хороший вокалист, но поступивший почему — то на инструментальщика, хотя, как гитарист, если честно, он такой себе.
И я ему об этом говорила.
— Моя доля, сдачи не надо, — абориген бросает на стол свои жалкие заработанные сегодня копейки и прищурено смотрит на меня. — Мы отдыхать.
Сева встает вместе со своей мерзко хихикающей подружкой и протискивается между сидящими.
От радости, что эта наркушная сволочь сваливает, расползаюсь в довольной улыбке, и пусть он это видит.
— Погоди, Ветер, провожу, — Матвей убирает руку с моей коленки и прислоняется очень близко к уху, — не скучай, детка, я быстро.
Беее! Ненавижу его эти «малышки», «детки», «киски».
Обвожу взглядом каждого сидящего за нашим столиком: Илья откровенно обменивается слюнявыми бактериями со своей девушкой, Берг тискает какую-то девчонку, извивающуюся на его коленках, а Боря как обычно что-то чекает в своем телефоне.
А мне скучно.
Я не могу сидеть на месте и вечно ищу проблем на свою задницу.
Так говорит Матвей.
Подвигаюсь ближе к Боре и заглядываю в его телефон.
— Что делаешь? — кладу голову ему на плечо и пытаюсь рассмотреть мерцающий экран. Стробоскопы ослепляют и проходятся по мне лазерными лучами. Неприятно.
— Ммм? — не отрываясь от телефона, спрашивает друг.
— Дай мне, — пытаюсь вырвать из рук Бори телефон, но он ловко увиливает от меня.
— Отвали,
