леса Мартина, но от мрачных мыслей избавиться непросто. Они вьются над головой, как черная туча, не отлучаются надолго, возвращаются и давят, давят…
— Опять сны? — спросил Мартин.
Леу молчала, не мигая глядя на дрожащие на том берегу огни. Он терпеливо ждал.
— Да. Всем снится одно и то же. — наконец сказала она. — Сначала было черное холодное море, на воде плавают огромные глыбы льда, и небо тоже черное и ледяное. Ну помнишь, я рассказывала. А теперь сны изменились. Госпожа, и мои родители тоже, и остальные, говорят, что видят берег, но он тоже пустой и мертвый. Камни, снег, и белые ледяные скалы почти до самого неба. В небе луна, и из-за скал льется свет. И…
Она осеклась. Перед глазами у Леу возникла эта картина — мертвая вода, тянущаяся до горизонта, пугающие своим размером ледяные глыбы, берег без единой травинки или цветка, серые камни, стеной уходящие вверх белые скалы, И луна. Луна, мать фаэйри, всегда такая добрая к своему народу, сейчас казалась холодной, враждебной, внушающей страх. И еще больший страх накатился на нее, когда непроглядно-черное небо над скалами озарилось идущим откуда-то из-за них светом.
— Леу? — настороженно окликнул Мартин. Она вздрогнула и пришла в себя.
— Это Полуночная земля, — сказала Леу. — Место, откуда пришли фаэйри и куда уходят те, кто уснул или погиб. Никто не знает, какая она и где находится, но это точно Полуночная земля. Госпожа проснулась и просто знала это. И все остальные тоже. Господин Диан, отец с матерью, все. Только мы…
Снова повисла тишина, только со стороны поселка людей слышалась негромкая мелодия. Кто-то играл на свирели.
— Я не понимаю! — взорвалась она и саданула рукой по поверхности валуна. Разбила бы ладонь в кровь, если бы не мягкий скользкий мох. — Не понимаю, что происходит! Почему камень больше не работает⁈ Что это за дурацкие сны⁈ Почему я их не вижу? Почему Дейлла не видит, Грес не видит? Почему эта чушь снится только старшим⁈
— Леу…
— И никто не может понять! Госпожа говорит, что все хорошо, но я же вижу, как эти проклятые сны ее мучают. И именно сейчас, когда луна позволила ей понести ребенка! Ей нельзя переживать, а из-за этих…
Мартин легонько сжал ее ладонь в своей.
— Я сны толковать не умею, — сказал он. — Но знаю точно, что разбив себе руку ты ей не поможешь. И не беспокойся насчет ребенка госпожи Дайну. Мы трижды в день просим небо о них обоих. Ребенок появится в срок и будет здоровым.
Он помолчал, потом вздохнул.
— Может, стоит просто подождать и посмотреть, что будет дальше. Ты же сама сказала, сначала во снах было море, теперь берег, да и за горами там что-то есть. Может, ты зря боишься, и там окажется что-то… не знаю, доброе. Что-то прекрасное. — Мартин смущенно усмехнулся. — Прости. У меня плохо получается утешать, я понимаю, но…
Леу подняла взгляд и удивилась, вдруг обратив внимание, как он изменился со дня их первой встречи. Трудно было это заметить, конечно, они ведь часто виделись с тех пор, но сейчас Леу поразилась тому, как Мартин вытянулся за это время. Длинные волосы, кажется, стали чуть темнее, черты лица обозначились резче, над губой появился еле заметный пушок.
— Да помолчи, — буркнула она. По правде говоря, Леу стало легче, как только Мартин взял ее за руку. В его касании было что-то успокаивающе-теплое, но Леу не собиралась говорить ему об этом. Это было бы… странно. Да. Странно и неловко.
Они еще какое-то время сидели на берегу, слушали свирель, разговаривали. Потом Леу ушла. Возвращаться не особо хотелось, но рано утром ей снова нужно было явиться во дворец, да и Мартину нельзя было засиживаться, ведь в монастыре побудку играли с самым рассветом.
Леу легко шагала между деревьями, между тенями, которые отбрасывали светильники в их ветвях, и чувствовала, как тревога снова покалывает ее острыми ледяными иглами.
Что-то приближалось.
Посланник Высокого Престола
С утра небо было затянуто тучами и даже моросил мелкий дождь, но ближе к полудню сквозь кроны деревьев проглянула синь. Даже показалось солнце, белое и уже не такое яркое, как летом.
Теперь мы, наверное, его нескоро увидим, рассеяно подумала Леу, бросив быстрый взгляд вверх. Тучи будут собираться все чаще и чаще, польют холодные дожди, налетят ветры и сорвут листву с деревьев, оставив их обнаженными и беззащитными перед идущей следом зимой.
Но время еще есть. Снег и морозы придут не раньше, чем через пару лунных кругов, а пока что небо еще чистое, солнце греет, и кроны деревьев, желтые и алые, склоняются над дворцовой площадью, где собрались все жители Чертогов. Длинные столы уставлены снедью, настойками из меда, трав и ягод, и…
Леу встрепенулась и поспешно подлила госпоже Дайну пряно пахнущее темно-зеленое питье из кувшина. Та ответила благодарной улыбкой и взяла чашу изящной тонкой рукой. Глаза госпожи поблескивали, дыхание ровное, как будто она вместе с господином Дианом не открывала только что празднование. Леу, приоткрыв рот от восхищения, глядела, как правители Чертогов скользили, рука в руке, грациозно и легко, он в алом, она в золотистом, и госпоже совсем не мешал слегка округлившийся живот; все быстрее и быстрее, под аккомпанемент свирелей и лютней, а под конец они взмахнули руками, и усеявшая площадь палая листва поднялась в воздух и вихрем закружилась вокруг них.
Танец Золотых Листьев. Леу любила Светлые Ночи в середине весны и летний День Лесных Голосов, но этот праздник нравился ей больше остальных. Нравилось уходящее, но еще ощущающееся тепло, кружащие голову запахи осени в чистом воздухе, цвета, в которые окрашивался мир вокруг — приглушенный мягкий коричневый, яркие желтый и алый. Господа открыли праздник своим танцем, а потом будут танцевать остальные, будут песни и музыка до самой темноты. На столах деревянные кувшины, дымящаяся дичь, целые блюда с зажаренными на шпажках мелкими птичками, с ягодами и
