class="p1">Предъявил (тогда ведь не лепили ксив,
Документам верили всерьёз).
Заявился тот агент не просто так,
А наехал вагонеткой с рельс –
Дескать, тот, на службе кто у Господа,
Должен знать из чьей кормушки ест,
С жертвоприношения откатом кто
Клиру дал на водку и еду?…
Не желая слыть фальсификатором
На прямую речь я перейду.
Говорил так Бог (со слов пришедшего),
С рода Илии задумав снять
Льготы все, отнять у дома грешного
И другому клану передать:
«Всех колен Израиля в священники
Не твоих ли выбрал я отцов
С правом, данным Мною, всепрощения,
С откупом содеянных грехов?
С приношений, с жертв, огнём сжигаемых,
Лучший кус не Я ли дал в твой дом?
То доход, ничем не облагаемый,
Где налоги зверствуют кругом.
Я сказал: "Считается Моим пускай
Дом и род отцов твоих вовек,
Как владелец золотого прииска
В вашем клане будет человек.
Так зачем же воздаянья жертвы вы,
Приношенья хлебные Мои
Топчите бизонами и вепрями?
Скверных дух от вас идёт с земли.
От начатков приношений жертвенных
Утучнил ты клановый общак,
Предпочёл Мне отморозков ветреных,
Бишь сынов, а это скверный знак.
На составленное завещание
Бросив свой ретроспективный взгляд,
С данными чуть раньше обещаньями
Забираю клятву Я назад.
Ибо, прославляя прославляющих,
Я бесславящих Меня срамлю.
Впредь твоя родня Мне не в товарищах.
Силу вашу Я сведу к нулю.
Старца не пошлю авторитетного,
Чтоб держал, с твоим уходом, клан.
Умирать отныне в средних летах вам,
Впредь не вам свой набивать карман.
Офни, Финеес — твои творения,
Сыновья… Я ж не сочту за труд.
Моё знамение без благословения –
Они оба в день один умрут.
А Себе поставлю Я священника,
Чтобы только по душе Моей,
По сердцу в красивом облачении
Поступал он, верного верней
Во все дни. Я дом его твердынею
Укреплю, законно передам
В собственность ему активы скинии
Те, что ранее доверил вам.
Всякий из живых в роду оставшийся
Дома твоего, как жалкий лист
С веткою от древа оторвавшийся,
На его опустится карниз
С просьбою принять к левитской должности.
Передам иному дому власть,
Ритуальные ножи и ножницы,
Не твоим сынам впредь мясо красть".
Глава 3. Дом Илии (почти как ранее у нас)
Господу служил при Илии отрок Самуил,
При соблазнах красть обилии правильно служил,
Не в пример сынкам испорченным лишнего не брал,
Будучи уполномоченным мяса с жертв не крал,
Ни обманом, ни списанием недостач не крыл,
К хлебной должности приставленный крошки не сокрыл…
Слово Господа Всевышнего в полной темноте
Редко было кем услышано в дни смурные те.
Наркоманы лишь отпетые били косячки,
И видения поэтому сделались редки.
Дурата тогда не торкала тех, кто не курил,
И таджик в нутре с востока им дурь не привозил.
Служка Самуил при Илии как-то в поздний час
Из ветхозаветной скинии слышит чей-то глас,
Что назвал его по имени дважды — Самуил.
Он — к жрецу тогда: мол, ты меня звал… А тот без сил
Возлежит, глаза смежаются, отвечает он:
«Это, отрок, тебе кажется, то приход иль сон…»
Голос же не успокоился, дважды — Самуил –
Приступом ночной бессонницы внятно повторил.
Отрок вновь бежит до Илии: «Звал меня. Вот я!»
Тот ему: Отстань, мол, миленький, что мне до тебя?
Лишь когда отца достал вконец отрок в третий раз,
Отвечал ему прозревший жрец: «Это Божий глас».
Божий Глас вещал: «Обидели Господа, и впредь
Мерзости от дома Илия буду ли терпеть?
Разберусь тогда Я с домом тем сразу на века,
В дело каждого подробно Мне нет нужды вникать.
Хватит Мне вины единственной — Илий ведал, знал,
Как сыны его бесчинствуют, и не обуздал.
Наживался и беспутствовал клан со всей роднёй,
Вроде тех, что назовут потом ельцинской семьёй.
Дом тот, Я дал клятву ранее, не спасти уже,
Даже если всё, что скрадено, клан вернёт в бюджет».
(Земли с замками, с поместьями, если пошерстить,
То, что люд украл при Ельцине, можно возвратить.
А как быть, скажите, с недрами, с девственной тайгой,
С елями её и с кедрами, где прошлись пилой?
Рощами валили, кущами летом и зимой.
Как вернуть, что было спущено шлюхам, в казино?
Со времён, что раньше мамонтов, повелел Господь –
Дом гнилой сносить с фундаментом, до подвалов вплоть!
Если до руин дом Ельцина разнесёт левит,
В справедливость древний жрец во мне веру возродит.
Оптимисты люди те ещё… Я же на миру
Жил досель Фомой неверящим, им же и помру).
Самуил до пробуждения спал без задних ног,
Объявить сие видение Илию не мог.
Но сам Илий, хитрый бестия, отрока к себе
Подозвал узнать известия о своей судьбе.
Самуил с тяжёлой кармой шёл, будто в рот воды
Он набрал, а с горькой правдою долго ль до беды?…
Припугнул мальчишку Илий жрец: «В ночь от голосов
Что узнал, скажи мне или же — наш Господь суров
К тем, кто знает и артачится. Бог тебе велел
Быть пророком, а не значиться. Излагай, пострел».
Самуил, быть с риском выгнанным, поборол свой страх,
Отводил глаза, но выдал всё, что узнал во снах.
На погибель дом священника он тогда обрёк
Без надежды на прощение, истинный пророк.
Жители в него уверились явно неспроста,
Ведь не выставил за дверь его Илий, старый стал.
А сынки его исконные порознь, сообща
Продолжали в беззаконии женщин совращать.
Им Господь воздаст за всё потом, с Самуила слов.
Люди говорили шёпотом: «Бог к таким суров.
Самуил пророк Господень есть, это голова…»
Так из грязи в князи подняла отрока молва.
И хоть мало изменилось что — мясо крал сынок,
Самуил Господней милостью сделался пророк.
Жрец от возраста с одышкою, что он может сам?…
Остаётся только слышанным верить голосам.
Глава 4. Жить нельзя без родины
Филистимлянин, Израиля враг
С набитой ранее физиономией,
Сидел бы тихо при своих делах
В пределах отведённой автономии.
Не выполнил народ священный знак,
Не перебил всех местных при нашествии,
И вот теперь потомкам тех вояк
Расхлёбывай печальные последствия.
(Другое дело бледнолицый брат,
Аборигенов истребил как нацию.
Играет в краснокожих детвора,
А взрослые индейцы в резервации).
Филистимляне снова на
