свою кровь много золота? Он щедро оплачивает наемников?
– Меня золото не интересует, – ответил Исмен.
– Что же тогда? – взгляд гегемона загорелся любопытством. Исмен заметил: глаза гегемона были разного цвета. Хоть в шатре царил полумрак, но все равно заметно: один глаз светлее другого.
– Я хотел стать настоящим воином – ксаем.
– Интересно! – гегемон уселся поудобнее. – И что такого героического в этих ксаях?
– Они защищают слабых, справедливо судят споры, охраняют покой кочевников и землепашцев.
– Ты хотел защищать слабых и вершить суды? – В разноцветных глазах гегемона затеплилось уважение. – Но откуда у тебя этот шлем?
– Мне подарил его вождь сколотов.
– Надо же! – задумчиво произнес Александр. – Я встречаю в Персии мальчишку в шлеме Филиппа, который он потерял в походе на Истре – на другом краю ойкумены3.
– Это – знак, – твердо сказал черный всадник.
– Это – знак, – закивали все.
– Аристандр, наш великий прорицатель, растолкуй мне, – потребовал гегемон.
Седобородый старик в белой гиматии подошел ближе, взглянул на мальчика, потом на шлем и уверенно сказал:
– Хороший знак! Филипп из страны Аида4 шлет тебе поздравление с великой победой. Ты же прочитал его послание, что выбито на шлеме: «С победой в Пеллу или с позором в землю».
– За победу! За Александра! – тут же закричали все, поднимая кубки.
– Послушай, скиф, – обратился к Исмену гегемон. – Сколько ты хочешь за этот шлем и за коня?
– Я же – пленник. Ты можешь все у меня отобрать, – удивился Исмен.
– Не могу, – покачал головой гегемон. – Если Аристандр решил, что ты посланник моего отца, ни один волос не должен упасть с твоей головы. Говори: сколько хочешь. Плачу золотом.
– Я не разбираюсь в золоте, – пожал плечами Исмен. – Если тебе нужен шлем, – забирай даром.
Все вокруг одобрительно зашумели.
– Коня мне тоже отдашь? Конь у тебя отменный, но дикий. Я люблю таких.
– Прости, но коня отдать не могу.
– Не дерзи повелителю! – пригрозил Клит.
– Коня не отдам! – твердо повторил Исмен.
– Почему? – потребовал объяснения гегемон.
– Цырд – мой боевой товарищ. Нас может разлучить только смерть.
– Он говорит, как истинный фиссалиец, – восхищенно произнес один из воинов в фиолетовом плаще. – Скажи, там, откуда ты родом, поклоняются божеству – Покровителю коней?
– Кони – дети бога Фагимасада, как люди – дети Папайя. Мы имеем равные права на земле и должны уважать друг друга. Этот конь – мой брат.
– Каллисфен, о каких богах он говорит? – вновь обратился к ученому Александр.
– Папай – это Зевс. Фагимасад, я полагаю, – Посейдон. Во всяком случае, так их классифицирует Геродот.
Вошел юный воин. Он опустил низко голов, стараясь скрыть исцарапанное лицо. Но его тут же заметили и принялись подтрунивать.
– Агенор, что с тобой? Пока мы бились с персами, ты с кошкой сражался? – пошутил гегемон.
– Зря смеешься, – обиженно прогундосил юноша.
– Да кто же тебя так?
– Вон, его подруга, – указал юноша на Исмена.
– О чем ты говоришь? Какая подруга? – не понял гегемон.
– Амазонка. Как прыгнет на меня. Вцепилась в лицо. Пальцы у нее, что крючья железные.
– Клит, он бредит? – обернулся Александр к черному воину. – Какая амазонка? Откуда? Амазонки – выдумки Геродота. Аристотель так говорил.
– Настоящая амазонка, – пожал плечами черный всадник. – Именно, как у Геродота: двойной топор, боевой пояс, анаксириды, перевязь кожаная через правую грудь. Да это же она Неарха подстрелила. Ее стрела с трехгранным наконечником.
– А что ты молчал?! – возмутился гегемон. – Надеюсь, вы ее не пришибли?
– Нет.
– Ведите ее сюда! Немедленно!
В шатер втолкнули Томирис. Все забыли о вине, уставились на тонкую девушку в кожаной куртке. Разинув рты, разглядывали ее широкий боевой пояс с медными бляхами и кожаный ремень, стягивающий правую грудь.
– Похожа на амазонку, – наконец выдавил изумленный Каллисфен. – Но она же – совсем ребенок.
– Ты амазонка? – спросил гегемон.
– Не знаю, о ком ты говоришь. Я из племени албан, – гордо ответила Томирис, дерзко глядя прямо в разноцветные глаза гегемона.
– Зачем служила Дарию?
– Кому хочу, – тому и служу, – бросила бесстрашно она.
Все недовольно загудели.
– Ты знаешь, что перед тобой сын Громовержца? – зло спросил Клит.
– Из богов я признаю только Аргинпасу.
– Кто такая? – вновь спросил гегемон у Каллисфена.
– По всей видимости, Артемида, – ответил тот.
– Я смотрю, ты ничего не боишься, служительница Артемиды, – холодно произнес гегемон.
– Только – разгневать свою богиню.
– А смерть тебе не страшна?
– Нет! – дерзко ответила Томирис, слишком дерзко.
– Убей ее! – приказал гегемон Гефестиону.
Исмена тут же схватили сзади двое стражников, чтобы он не смог кинуться на помощь к Томирис.
– О, Александр, перед тобой ребенок, – испуганно взмолился Каллисфен.
– Ребенок? Скажи это Неарху, который валяется с пробитым плечом. Гефестион, убей ее! – требовал гегемон.
Тот безжалостно занес меч над головой Томирис и рубанул. Клит в самый последний миг перехватил его руку. Но Томирис даже не вздрогнула. Все с уважением загалдели, удивляясь стойкости хрупкой девчонки.
Гегемон все это время не отрывал взгляда от холодных глаз Томирис, пытаясь разглядеть в них страх, но так и не узрел, ни капли. Удивленно покачал головой.
Исмена отпустили. Он подбежал к Томирис и взял девушку за руку. Ледяная влажная ладошка дрожала. Тонкие пальцы больно, мертвой хваткой вцепились в его руку.
Гегемон долго молчал. Все ждали, какова будет его воля. Наконец он приказал:
– Верните им оружие и коней. Они – свободны.
Исмен подумал, что ослышался. Но стражники отступили от них. Томирис чуть ослабила хватку.
Гегемон обратился к нему:
– Послушай, скиф, ты хотел стать воином. Но, служа у такго труса, как Дарий и кучке его разнеженных вельмож, ты только научишься удирать с поля боя. А не желаешь послужить самому сыну Громовержца?
– Я…, – Исмен не сразу сообразил, что от него хотят. – Я свободен? Я могу идти? – пробормотал он.
– Можешь, – подтвердил Александр. – Отправляйся обратно на Кавказ… Хочешь, догоняй Дария. Но я бы тебе не советовал. Зачем служить трусу? А лучше… Запиши их в соматофилаки5, – приказал Александр Гефестиону.
– Но, гегемон, а если кто из них двоих всадит кинжал тебе в спину? – предположил старший телохранитель.
– А, вот это – твоя забота.
В шатер заглянул охранник.
– Гегемон, к тебе сын Листрипа, изготовителя осадных машин.
– Что надо ему? – недовольно спросил Александр.
– Говорит, по очень срочному делу.
– Пусти.
Ввалился Софит. Лицо бледное, испуганное. Глаза лихорадочно бегали.
– Дозволь, гегемон…
– Дозволяю, только говори кратко. Я очень устал.
– Вот! – показал он Александру кожаный мешочек, в котором звякали монеты.
– Хочешь заплатить за выпивку с нами? – удивился Гефестион. – Мы так тебе нальем.
– Это все мои сбережения. Но, если мало, я найду еще,