на сей раз у Мо Жаня не было времени и желания придумывать новое название, потому что в первый год четвертой эпохи его правления медленно зреющее недовольство в массах вылилось в полноценный бунт. Годами терпевшие несправедливость совершенствующиеся всех кланов наконец заключили союз и, объединившись в огромную армию, выступили в поход, надеясь вынудить Мо Вэйюя отречься от престола.
Миру совершенствования не нужен был император.
В особенности такой тиран.
После нескольких месяцев кровопролитного похода повстанческая армия наконец достигла Пика Сышэн и остановилась у подножья горы. Резиденция императора была построена на вершине Шучжун[1.15], самой высокой и неприступной горе, круглый год скрытой за облаками и туманами.
Стрела была уже на тетиве, и оставалось только одним выстрелом сбить тирана с трона. Но решающая атака могла привести к большим потерям, а кто мог сказать, как поведут себя былые союзники, когда исчезнет объединивший их общий враг. У каждого были свои идеи по поводу нового устройства мира, поэтому каждый клан старался сберечь своих людей и ресурсы, которые еще пригодятся, когда придет время делить власть. По этой причине никто не хотел брать на себя ответственность и вставать во главе армии, чтобы начать штурм горы.
Кроме того, люди боялись, что в последний момент коварный тиран обрушится на их головы и, обнажив свои внушающие страх белые клыки, оторвет головы и выпотрошит тела тех, кто посмел покуситься на его положение.
Во время обсуждения дальнейшего плана действий кто-то из глав восстания, пряча глаза, сказал:
— Способности Мо Вэйюя впечатляют, он жесток и коварен. Нам следует быть осторожными и не идти у него на поводу, атакуя эту гору.
Предводители повстанческой армии согласно закивали.
Но тут вперед вышел молодой мужчина, лицо которого можно было назвать красивым, но слишком уж надменным. Он носил серебряные латы поверх синих одежд, на поясном ремне красовалась пряжка в виде головы льва, длинные волосы были собраны в высокий хвост изысканной серебряной заколкой.
С искаженным неконтролируемой яростью лицом он вклинился в разговор:
— Мы все наконец-то добрались до этой горы, а теперь вы стоите тут и нудите, что боитесь подниматься? Ждете, пока Мо Вэйюй сам спустится к вам? Вот уж действительно, собралась толпа трусливых отбросов!
Стоило ему произнести эти слова, как толпа вокруг него взорвалась возмущенными криками:
— Господин Сюэ, не стоит быть таким категоричным! Зачем сразу обвинять людей в трусости? Всем известно: если на войне стремишься к победе — проявляй осторожность. Если сейчас мы пойдем напролом и у нас ничего не выйдет, кто возьмет на себя ответственность за случившееся?
Тут же кто-то из толпы язвительно подхватил:
— Хе-хе, господин Сюэ — Любимец Небес, а мы люди простые. Раз уж родившийся под счастливой звездой герой не может ждать и так желает поскорее скрестить оружие с императором, то пусть первым поднимется на гору. А мы накроем столы у подножия, чтобы приветствовать его, когда он спустится с головой Мо Вэйюя в руках. Думаю, отличная идея!
Собравшиеся встретили это предложение одобрительным гулом. Только старый буддийский монах выступил вперед, преграждая путь мужчине, собравшемуся в одиночку подняться на гору. Со смиренным выражением на несущем печать благородства лице он попытался умерить его прыть:
— Господин Сюэ, прошу, выслушайте меня. Все знают о вашей личной вражде с Мо Вэйюем. Однако сейчас куда важнее добиться добровольного отречения императора от престола. Ради всех нас вы не должны действовать так импульсивно!
Находящегося сейчас в центре внимания «господина Сюэ» на самом деле звали Сюэ Мэн[1.16]. Десять лет назад, во времена юности, за выдающийся врожденный талант люди превозносили и восхваляли его, называя Любимцем Небес. Однако те времена давно миновали. Жизнь спустила его с небес на землю, и дошло до того, что люди просто высмеивали его за желание подняться на гору и снова встретиться с Мо Жанем.
Лицо Сюэ Мэна исказила злая гримаса, губы затряслись, но, взяв себя в руки, он все же спросил:
— Тогда, в конце концов, сколько еще вы все собираетесь ждать?
— По крайней мере до тех пор, пока не сможем трезво оценить ситуацию.
— Правильно, а вдруг Мо Вэйюй подготовил ловушку для нас?
Пытаясь сгладить острые углы, монах попытался примирить стороны:
— Благодетель Сюэ, не надо спешить. Мы уже добрались до подножья, и теперь стоит проявить осторожность. В любом случае Дворец императора уже в осаде и ему некуда деваться с этой горы. Теперь он стрела на излете и вряд ли сможет выкрутиться. Так стоит ли поступать опрометчиво и бросаться в бой, не проработав стратегию, только ради того, чтобы сделать все быстрее? Сегодня здесь собралось так много представителей знатных и могущественных фамилий, и даже случайная ошибка может погубить их всех. И кто тогда за это ответит?
Сюэ Мэн вдруг вспылил:
— Кто ответит? В таком случае я тоже спрошу у всех вас: а кто ответит за жизнь моего наставника? Мо Жань держит моего учителя в заточении уже десять лет! Целых десять лет! Прямо сейчас учитель заключен на той горе, а вы предлагаете мне подождать?
Когда Сюэ Мэн упомянул своего наставника, многие люди в толпе опустили головы, кто-то даже покраснел от стыда, некоторые вертели головой и прятали взгляд, бормоча оправдания себе под нос.
— Десять лет назад, когда Мо Жань назвался Тасянь-Цзюнем, он уничтожил весь орден Жуфэн и сровнял с землей все семьдесят два их города. Позже, провозгласив себя императором, он вознамерился уничтожить и остальные девять духовных школ. В конце концов, кто тогда дважды смог остановить его? Если бы мой учитель не поставил на кон свою жизнь, чтобы спасти вас, были бы вы все сейчас живы? Могли бы как ни в чем не бывало стоять тут и говорить со мной?
В воцарившейся после этих слов тишине кто-то тихо кашлянул и сказал:
— Не гневайтесь так, господин Сюэ. То, что случилось тогда с образцовым наставником[1.17] Чу… нам всем очень совестно вспоминать о том деле, и мы, несомненно, благодарны ему. Однако вы сами сказали, что он находится в заточении уже десять лет. И если уж он многие годы ждет освобождения… задержка в пару дней уже роли не играет, не правда ли?
— Не правда ли? Еб твою мать, да пошел ты со своей правдой!
Оскорбленный миротворец в шоке уставился на него:
— Почему вы ругаетесь?
— Почему я ругаюсь? Учитель пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти жизни людей, подобных
