и не было его.
Однажды из маленького ордена, расположенного на дальних рубежах его империи, ему прислали в дар маленького щенка. Этот забавный пес, который своим пепельно-серым окрасом напоминал волка, имел на лбу приметную метку в виде трех сплетенных языков пламени, однако во всем остальном был самым обычным: круглым, как арбуз, и таким глупым, что, казалось, у него вместо головы тыква. Возомнив себя важной персоной, этот меховой шар сломя голову влетел в тронный зал и попытался вскарабкаться по огромной лестнице наверх, чтобы разглядеть сидящего на самой вершине человека. Но его пухлые маленькие лапы были слишком короткими, поэтому все попытки щенка взобраться по лестнице заканчивались неудачей.
Мо Жань долго наблюдал за бесплодными усилиями этого упрямого комка шерсти, а потом вдруг рассмеялся и тихо сказал: «сукин ты сын».
Маленький щенок вскоре вырос в большую собаку, затем состарился и в конечном итоге издох.
Мо Жань не успел и глазом моргнуть, а тридцать два года его жизни, наполненные взлетами и падениями, славой и позором, страстями и блудом, пролетели как один миг.
Он понял, что пресытился и устал от жизни, ему было скучно и одиноко. С каждым годом рядом с ним оставалось все меньше знакомых лиц, и пришло время, когда даже Тройное Пламя[1.4] закончил свою собачью жизнь и отправился на небеса. В тот день Мо Жань решил, что пора и ему подвести итог.
Император неторопливо отщипывал от лежащей на блюде виноградной грозди по ягодке и неспешно снимал мягкую фиолетовую кожицу с каждой виноградинки. Он обнажал сочную мякоть такими же выверенными и ловкими движениями, какими изнывающие от скуки и лености князья древности сдергивали одежды со своих многочисленных наложниц.
Полупрозрачная изумрудно-зеленая мякоть слабо подрагивала на кончиках его пальцев, истекая сладким соком, цвет которого рождал воспоминания о крыльях диких гусей в лучах закатного солнца и увядающих цветах яблони по весне.
Пожалуй, этот сок был похож на засыхающую кровь, такую же липкую и грязную.
Проглотив порядком поднадоевшую сладость, Мо Жань принялся внимательно изучать свои пальцы из-под томно полуприкрытых век.
В этот момент он решил, что его время пришло.
Ему тоже пора отправляться в Ад.
Мо Жань, в отрочестве нареченный Вэйюем[1.5]. Первый правитель мира совершенствования.
Достичь такого положения и усидеть на троне было задачей не из легких. Тут нужно было не только быть непревзойденным заклинателем, но и наглецом, полностью игнорирующим мнение и желания других людей.
В прежние времена десять самых влиятельных духовных школ постоянно боролись за влияние, однако в целом в мире сохранялось равновесие, так как ни один из этих кланов не обладал достаточной силой, чтобы утвердиться как безусловный лидер. Кроме того, господа, руководившие этими школами, были образованными людьми, с детства блистающими выдающимися талантами. Может, глубоко в душе они и сами были не прочь получить титул правителя, однако ничего не предпринимали, опасаясь кисти летописца, которая могла одним росчерком на века покрыть их имя позором.
Вот только Мо Жань был другим.
На самом деле он всегда был босяком и негодяем.
Поэтому все, на что не осмеливались другие, он делал без сожалений и стыда. Пить самые лучшие вина, жениться на самой красивой женщине, подмять под себя все духовные школы, присвоив самому себе имя «Наступающий на бессмертных Государь[1.6]», а потом и вовсе провозгласить себя императором мира людей.
Все преклонили колени и пали ниц перед ним.
А тех, кто не пожелал склониться, он безжалостно уничтожил. В годы его правления в мире совершенствования кровь лилась рекой, людской печали и скорби не было конца. Не счесть убитых им в то время благородных людей и борцов за справедливость, ведь даже самая прославленная из десяти великих духовных школ — Духовная школа Жуфэн[1.7] — была практически полностью истреблена.
Впоследствии даже наставник, давший ему образование, не смог избежать лап чудовища, в которое превратился Мо Жань. После того, как он потерпел поражение в схватке с Мо Вэйюем, учитель был заточен некогда самым любимым учеником где-то в глубинах его дворца, и с тех пор судьба и местонахождение этого человека оставались тайной.
Земли смертного мира затянуло дымом и смрадом.
Собачий Император[1.8] Мо Жань не читал святые писания, не признавал никаких ограничений и плевать хотел на правила и устои, поэтому весь период его царствования был ознаменован самыми абсурдными событиями[1.9]. Взять хотя бы выбранные им для своего царствования девизы[1.10].
Так он решил, что первые три года его царствования пройдут под девизом «Ван Ба[1.11]», который пришел ему в голову во время кормления рыбок в пруду.
Второй трехлетний срок он именовал «Гуа[1.12]», когда как-то летним погожим днем услышал кваканье лягушек во дворе и решил, что это не иначе как божье провидение, которое он не имеет права игнорировать.
После этого люди образованные решили, что ничего ужаснее, чем «Ванба» и «Гуа» уже не придумать, но, как оказалось, они просто плохо знали Мо Вэйюя.
Когда начался третий срок правления Мо Вэйюя, в мире стало неспокойно. От тирании Наступающего на бессмертных Императора страдали все праведные люди, будь то заклинатели, даосы или последователи учения Будды, и теперь все чаще в его империи вспыхивали восстания.
Поэтому в этот раз Мо Жань очень серьезно подошел к вопросу выбора нового девиза для правления. Он думал целую вечность, перебрал бесчисленное количество вариантов и в результате все же придумал девиз, потрясший небо и землю — «Цзиба[1.13]».
В целом заложенный в девиз призыв «прекратить беспорядки» был бы неплох, если бы его звучание не было таким смущающим.
Особенно сконфуженным оказался простой народ, который не знал грамоты и мог ориентироваться только на слух...
Допустим, первый год правления назывался однолетний Цзиба, второй — двухлетний Цзиба, а третий год — трехлетний Цзиба[1.14]… Что за хуйня круглый год?!
Также помимо скабрезного «цзиба»-«члена» использован иероглиф 年 nián нянь «год», который имеет такое же звучание, как 黏 nián нянь — клеиться, липнуть, домогаться.
Были те, кто за закрытыми дверями бранил императора на чем свет стоит: «Скажу прямо, это полный абсурд! Как можно было выбрать такое сочетание для названия эпохи? Чтобы узнать у мужчины его возраст, приходится спрашивать, насколько стар его хер! Теперь столетний старец сразу же может кричать, что он Хер Века!»
С трудом пережив «Цзиба», люди в ужасе ожидали, какой же девиз император придумает для своего четвертого трехлетнего срока царствования. Однако
