каким-то непонимающим, немного диковатым взглядом:
– Куда с собой-то?
– Ну я не знаю куда, щас придумаем чего-нибудь.
Слава почесала пальцами в макушке и решительно прихлопнула кожаный флип чехла на телефоне.
– Слушай, Маргуль, знаешь… Вообще-то, я тут с Виталей договорилась, я к нему домой сейчас сгоняю. Ну там, родичей дома нет, он сам шарагу свою прогуливает, приглашает меня короче…
Марго обиженно надулась.
– А, вот так значит. Как одолжить денег на «живанши» или презики, так это Слава бежит на всех четырёх лапках к Марго. Как затусить нормально вместо уроков – так сразу к Виталику. Поняяятно.
– Слушай, Маргуль, ну не обижайся, чо ты вот начинаешь, а… Ты ж знаешь, что у нас с Виталей вообще постоянный облом, уже надоело по подъездам шариться… А тут хата свободная и время есть…
– Да иди ты, – Марго решительно встала с лавочки, схватила Ёлку за руку. – Пойдём, пусть к своему Витале катится. Овца дранная…
Ёлка не стала сопротивляться резкому движению Марго, послушно засеменила рядом, увлекаемая её властной, сильной рукой. Сначала она даже толком не осознала всей серьёзности момента, но через пару минут уже подспудно загордилась, ощутив себя живой частью тусовки одной из самых крутых девчонок школы.
Это новое для Ёлки чувство сложно было описать. Она просто чувствовала, что каким-то странным образом изменился не только её социальный статус в невидимой системе подростковой иерархии, но и, вполне возможно, – изменилась вся жизнь. Как будто до момента посиделок на лавочке с Марго и Славой всё вокруг было в едином, однообразном цвете унылого монохрома, а сейчас – расцвело радугой, заиграло цветами той настоящей жизни, к которой ей всегда хотелось быть причастной.
Марго между тем приостановилась, покопалась в сумочке, и достав из пачки тонкую сигаретку, щёлкнула зажигалкой. Выпорхнув уголками губ дым, она критически осмотрела Ёлку с ног до головы:
– Выглядишь ты, конечно, отстойно. Нахрена тебе этот балахон? И рюкзак этот с… Микки-Маусом, серьёзно?
Ёлка от смущения сунула руки в курточку.
– Ладно, не ссы. Внешность – дело поправимое. Ты там ролики что ли на Ютубе посмотри, как правильно одеваться и краситься нужно. А то так и будешь отстоем ходить, до старости… У тебя бабки-то есть?
– Бабки? В смысле деньги?
Марго притворно закатила глаза.
– Ох, бля… Да, деньги, лаве, бабло короче… Есть?
Ёлка виновато пожала плечами:
– Ну есть. Рублей сто наверное, не больше.
Марго оживилась, кинула недокуренную сигаретку в сторону и снова схватила Ёлку за руку:
– О, это круто. Короче, пойдём это… бухать, пиваса купим.
Марго потащила Ёлку куда-то сквозь дворы микрорайонов, по раскисающему снегу и грязи проездов, мимо стоящих впритык друг к другу автомобилей – шли они куда-то в сторону центра.
Наконец, вышли к проспекту, на довольно оживлённую улицу, вечно кипевшую торговой и тусовочной жизнью. Марго кивнула в сторону одного из павильонов, манивших отражёнными в стекле витрин солнечными зайчиками.
Внутри, у прилавка, Марго решительно положила сторублёвку в пластмассовую «кока-кольную» подставку:
– Два «Хольстена»… Не, погодите, – пошарив в сумочке, она извлекла ещё мятую купюру в пятьдесят рублей, добавила к сотке, – Три «Хольстена» и жвачку.
Мрачная, упитанная продавщица, подпиравшая голову мясистыми розовыми ладонями, устало спросила:
– Восемнадцать лет есть?
Марго уверенно кивнула:
– Мне есть, а этой позавчера только исполнилось, – она неопределённо махнула рукой в сторону Ёлки.
По виду продавщицы понятно было, что она ни на грамм не поверила сочинённой на ходу истории. Тем не менее, скептически пожевав губами, она нехотя запустила руку под прилавок, и тут же пискнул магнитный замок открывшегося холодильника.
– Ёлка, бери пиво, чо тормозишь-то? – прикрикнула Марго, ссыпая в сумку положенную в подставку сдачу с жвачкой.
Выйдя из павильона, Марго ловким движением ладони свинтила пивную пробку и сделала хороший глоток. Глянув на Ёлку, которая по-прежнему топталась на ступеньках павильона, неловко придерживая бутылку за горлышко, она недовольно выдохнула:
– Блин, Ёлка, с тобой только бухать. Пошли на остановку, посидим там на солнышке…
В закутке типовой остановочной стекляшки, с грязными, увешанной рекламной макулатурой стенами, никого кроме расположившейся прямо на земле бомжихи не было.
Внешность старой, потрёпанной жизнью, согнутой в три погибели женщины, явно говорила о том, что не так уж далеко до той роковой минуты, когда все жизненные тяготы, заботы и горести лично ей станут глубоко фиолетовы…
Искоса глянув в сторону Марго и Ёлки, бомжиха уткнулась головой в соединённые на коленях руки.
– Расселась тут, зараза, ¬– прошипела в сторону женщины Марго. – Ты прикинь, эти бомжи у нас в подъезде притон себе устроили. Уже домофон сделали, а всё равно эти лезут, твари.
Ёлка, скрутив в ладошку выглядывающую из-под курточки материю свитерка, попробовала отвернуть алюминиевую бутылочную пробку с горлышка.
– Так это… Им же жить негде, Марго, они в подъездах греются зимой.
Марго, отставив на лавочку свою бутылку, перехватила ёлкин «Хольстен» и в секунду скрутила пробку.
– Ну ты, Ёлка, и косорукая дурында. Бомжи должны жить на теплоцентралях. Знаешь, есть такие у нас на 1-й Рабочей, возле завода. Вот там пусть и тусят, а не в моём подъезде.
– Всё равно, жалко их…
– Жалко ей… Жалко у пчёлки, а опущенкам место возле параши. Они же бухают только и ни хера не делают. У меня вон батя предложил одному такому, говорит, давай ты уберёшь снег с детской площадки, а я тебе пятьсот рублей дам. Так тот его тупо нах послал, мне, типа, говорит, работать впадлу, я лучше пойду к вокзалу, набью пять сотен с картонкой в руках и ещё нажрусь на халяву. И эта тварь такая же…
Ёлка, взглянув на бомжиху, вздрогнула от неожиданности. Та, приподняв голову с локтей, глядела исподлобья сквозь спутанные, сальные клочья волос мутно-ненавидящим, полубезумным взглядом.
Облизнувшись, бомжиха сварливо зарокотала пропитым голосом:
– Ты, малолетняя прошмандень, хоть знаешь почему я на улице? Да я, бля, на зоне четыре года ни за хер собачий, менты, падлы, кражу повесили. А я в жизни ничего чужого в руки не взяла, я, бля, на заводе с восемнадцати лет заправщицей сидела, ещё при совке ёбанном, когда вас в проекте не было… А теперь… Ну чо, да я бомжиха. И чо? Что ты против-то имеешь? А? Сидят тут две пизды с пивом, – в наше время вам бы люди ремня всыпали за такие посиделки, вы радуйтесь-то, что всем просто похер…
Ёлка с опаской покосилась на Марго, предполагая, что та в ответ обнаглевшей старухе точно зарядит чего-нибудь ядерного. Однако Марго, как ни странно, даже и не глядела в сторону бомжихи. Достав смартфон, она сосредоточенно копалась
