всё же говорила о приличном достатке её отца. Плащ у чужачки был неприлично короток, едва закрывал зад и зачем-то пошит с рукавами, что смотрелось необычно, но он был выполнен из искусно отделанной кожи, покрашенной в изумительно яркий синий цвет. Краску для такого глубокого синего привозят издалека, и стоит она не дёшево. Её туфельки были на диво аккуратны и повторяли цвет странного плаща. На них не было вышивки и не нашиты полудрагоценные камешки, но мастерство исполнения обувки выше всяких похвал. Ещё на странной девице были надеты вполне достойные украшения и, хотя она была не юна, волосы её были распущенны. Неужели с таким богатством она ещё не замужем?
Катюша и подумать не могла, что её утреннее желание прикрыть незагорелые ноги длинным платьем спасёт ей жизнь. Дома весна набирала силу, и днём было тепло, а вот по утрам и в тени пробирал холодный ветер, поэтому она поверх лёгкого платья до пят накинула куртку из искусственной кожи и многослойность наряда была лояльно воспринята ужасными всадниками.
К сожалению, расписной шёлковый шарфик потерялся при перемещении, уложенная локонами причёска растрепалась, но небольшие заколки с кристаллами Сваровски всё ещё удерживали по бокам пряди и были оценены намного дороже, чем были. Конечно, ни пряжка на ремне, ни заколки не были по-настоящему золотыми, но именно они произвели на местных благоприятное впечатление. Пара изящных колечек-полосок, тонкая цепочка с крестиком и аккуратные серьги с рубинами действительно были золотыми, но их малый размер не привлёк жадного чужого внимания.
В какой-то миг все затихли, рассматривая попавшуюся чужачку. Она молчала, гневно сверкая глазами, за что её требовалось бы поучить, чтобы не смела так дерзко смотреть на мужчин, но что возьмёшь со старой девы!
— Рем, а ведь если эту девку нарядить в одежду дочери хозяина, то она будет очень похожа на неё, — начал шептать один из мужиков.
Катя как раз поднялась и услышав, что её назвали пренебрежительно, напряглась.
Похоже, этим людям без разницы, благородная она или нет. Видимо, это разбойники, даром, что ли, морды у них с печатью алкоголизма и вечной неухоженности.
Вот она глупая, испугалась смерти! Если бы её затоптали, то всё закончилось бы быстро, а так ограбят, поиздеваются вдоволь…
— Заткнись! — толкнул советчика коренастый крепыш.
Он сделал шаг к пойманной девице и не особо вежливо, но поклонился.
Катя безотрывно смотрела на него, чувствуя, что её снова начинает колотить от пережитых эмоций, учтиво кивнула в ответ. Ей не нравились эти люди, но смерть и издевательства, похоже, отменяются, хотя бы на время.
— Кто вы и как здесь очутились?
— Мадам Катрин Грушевич, — анализировать, что-то придумывать не хватило сил, но, справляясь с волнением, Катя нарочно удлинила паузу, после того, как назвала своё имя, чтобы обдумать дальнейшие слова.
Она следила за реакцией на произнесённую с гордостью фамилию. Интонация, приподнятый подбородок, должны были показать, что ей есть чем гордиться, но, конечно же, эти люди не знали никаких Грушевичей, хотя имя вызвало некоторое оживление. А ведь Славик говорил, что его фамилия упоминается в церковной книге XII веке и кичился этим. И всё же слишком близко стоящие люди сделали шажок назад, да и коней своих поставили так, чтобы больше не пугать её.
— Я из северных земель и ехала на святые земли, — неопределённо добавила Катя, с не меньшей жадностью продолжая следить за эффектом произнесённых слов.
— Нормандка? Непохожа, — влез неугомонный шептун, но для Кати его слова стали подсказкой, что она, кажется, осталась на Земле, а если это не так, то история развивается схоже, даже если это параллельный мир.
— Я не нормандка, я проживаю ещё севернее. Русса.
— Севернее? Русса? — переспрашивали мужчины и косились на её каштановые волосы. Девица назвала себя мадам, но её голова не покрыта платком, как велит церковь! Она может оказаться ведьмой, соблазняющей мужчин и открывающей им дорогу в ад!
— Из моей страны приехала ваша королева Анна Русская. Её муж Генрих.
— Э, что-то такое было… — неуверенно протянул юркий советчик, замечая, как стоящая перед ними всеми чужачка подняла огромный нелепый воротник у плаща и накинула его на голову, как плат.
— Издалека едете, мадам, — протянул коренастый, — но где же ваш отец и охрана? — более одобрительно спросил Рем.
Уж больно его смущала идеальная белизна кожи незнакомки. Невольно хотелось узнать, так ли бело всё её тело? Искушение почти завладело им, и он уже подумывал, где сможет изучить подробности сладкой плоти, если пленница не понадобится сеньору или если пригодится, то после, когда у того спадёт к ней интерес! Но прикрытое тенью лицо странно пошитого воротника, теперь уже не так влияло на его мысли, и дьяволу можно было противостоять, спокойно слушая странноватую речь.
— На нас в пути несколько раз нападали и я уже потеряла надежду остаться в живых. Вместе с остатками людей мы решили выйти к морю и нанять корабль, чтобы вернуться домой, но на нас снова напали. Я осталась одна и все ещё надеюсь выйти к морю.
— Хм, — Кате казалось, что она дала достойное объяснение, но на неё смотрели с подозрением. Так же как она с трудом понимала этих французов, так и они полагали, что она с английской стороны, с которой вражда идёт с переменным успехом. Существующее противостояние даёт лично им надежду получить выкуп за пленницу.
— Мы проводим вас, — произнёс своё слово Рем, и с этого мига было ясно, что все разговоры закончены.
Он поманил одного из своих людей, тот подошёл, держа под уздцы лошадь. Катя не ожидала, что её подхватят за талию и посадят на животное боком. Испугавшись и широко раскрыв глаза, она попыталась ухватиться за седло, вызвав смешки мужчин. Лошадь сделала шаг, а Кате показалось, что сейчас она упадёт назад, но владелец скотины вёл животное осторожно, и через несколько шагов Катерина сумела устроиться более-менее надёжно. Какое счастье, что она сидит одна и её никто не прижимает к своему вонючему телу.
— Моя сумочка! — неожиданно воскликнула гостья-пленница, указывая на массивную золотую цепь, к которой была прикреплена плоская коробочка из кожи.
— Я сам, — рявкнул Рэм, увидев алчные взгляды товарищей.
«Как жаль, что дурища закричала», — подумал он, поднимая зацепившуюся за кусты вещицу.
Теперь эту цепь себе не заберёшь, обязательно доложат сеньору! А он мог бы за эдакое богатство быть поласковее с нею, когда придёт время. Женщины без всяких сомнений — сосуд всех грехов, но до чего же сладко пить из этой чаши, а потом наказывать её за то, что она очернила
