треснул Гошу по плечу и тоже пустил смешок. — Давай войдем в мою будущую жену, так сказать? Покатаемся по городу, врубим Цоя или Мияги, а обратно вернемся только под утро.
— Кататься до утра под музыку надо не у нас в городе, а в Майами. Врубать надо не эту хрень, а Бич Хаус. А кататься надо не на ведре, а на «Импале». А еще в машине должны быть девушка и парень, а не два пацана.
Семен посмотрел на своего друга строгим взглядом и сказал перед посадкой:
— Какой же ты узконаправленный.
Гоша ничего не ответил на это. Он и Семен залезли в «семерку».
Права у Семена имелись, у Гоши они были в процессе получения. Так что их больше беспокоили не проблемы с ментами по дороге, а состояние бедной машины. Она могла в любой момент сдохнуть и никогда больше не завестись, но парни не стали отказываться от удовольствия поездки.
Как только они уселись, Семен потянулся куда-то глубоко под руль. Провернув ключ, он заставил машину затрястись и закашлять. Рычаг переключения передач замотало в разные стороны, но рука Семена ловко сместилась с рулевого колеса на него и предотвратила безумные колебания. Машина зарычала, точно бензопила, и тронулась с места, сильно дернувшись. Гоша машинально схватился за ручку над дверью, прижавшись к спинке мягкого кресла.
«Семерка» покинула логово и остановилась.
— Ща, гараж закрою, — сказал Семен, выбираясь из кабины.
Он захлопнул за собой дверь, оставив Гошу наедине с машиной. В ней не было ничего жуткого или противного — просто обычное старье, запчасти для которой можно найти хоть в продуктовом магазине, либо вообще сплавить самому при желании и возможностях. Настораживали лишь две вещи: отсутствие ремней безопасности и то, что Семен не поставил машину на ручник. Но она, как видно, никуда не укатывалась, Гоша мог по этому поводу не переживать. Особенно если учесть частые ямы на территории гаражей, так вообще можно хоть по приколу толкнуть машину. Все равно дальше двух метров с таким ландшафтом не проедет.
Семен быстро вернулся и тронул «семерку» с места, выехав из гаражей. Те мужики до сих пор возились на прежнем месте, но их стало на два человека больше. За этот короткий промежуток времени стемнело. Где-то горели фонари и окна квартир, но электрические источники света лишь немного освещали дорогу, проходящую вдоль гаражей. Природного света и так хватало, но розоватое небо давало знать, что вскоре улицу поглотит темнота.
Как только «семерка» выехала на прямую асфальтированную дорогу вдоль гаражей, Семен заигрывающе сказал:
— Как думаешь, до сотки за сколько смогу?
— Сеня, не надо… — Гоша вновь схватился за ручку, — тут извилистая дорога! Она не для драга!
— Да я шучу, успокойся, — засмеялся Семен. — этой дороги на восемнадцать секунд никак не хватит, даже если очень захотеть. Мы будем чисто на первой передаче кататься, играя со сцеплением, как тебя учат сейчас в автошколе.
— Я там уже давно по городу катаюсь, на третьей передаче гоняю… Даже подрезал одного урода перекрестке, где обычно у нас плотный поток.
— А че ты себя так ведешь тогда? Ты будто та тетка из «Тома и Джерри», когда увидела мышь.
— Сам ты тетка! — поморщился Гоша, будто приняв слова близко к сердцу.
Семен снова засмеялся, а затем, вопреки своим словам, втопил газ и через пару мгновений перешел на вторую передачу. Что-то проскрипело в машине, когда он втыкал рычат, однако их судно устремилось вперед, ловко сделав змейку на спуске. Гоша вскричал от такой скорости, будто он гнал не на «жиге», а на мощном «мустанге» с нитро-ускорителем, как в «мост вантед». Семен тоже был на эмоциях, но визуально ограничился лишь широкой улыбкой безумца, смотрящего на врага, горящего в огне.
Его улыбка тут же померкла, когда они спустились по склону к другим гаражам, подле которых терлась шпана. В полумраке было видно, что они красят баллончиком один из трех гаражей на въезде.
«Семерка» со свистом затормозила, подняв дым в воздух и оставив две черные полосы на асфальте. Торможение было настолько резким, что Гоша чуть не убился о бардачок.
— Ты че делаешь?! — вскрикнул он, — что случилось?
— Апогей идиотизма случился, — с этими словами он хрустнул ручником и быстро выбрался из машины.
Ничего не понимающий Гоша сдвинул брови к носу и какое-то время наблюдал за Семеном через окна, пока сам не выбрался наружу. Семен что-то кричал, двигаясь к шпане, но Гоша не мог разобрать что именно. Голос его друга перебивался басистой музыкой, которая играла из другой «жиги», принадлежащей кому-то из этих незнакомцев. Когда же он догнал своего друга, то первые отчетливые слова он услышал от шпаны:
— А тебе какое дело, че мы тут делаем? Ты, может, че-то попутал?
— Ты, клишированный гопарь, мало того, что портишь чужое имущество со своими дружками, так еще вместо тэгов или традиционного трехбуквенного слова вы выбрали свастику!
Гоша заметил за тремя гопарями три гаража. На центральном действительно была огромная, толстая, черная свастика, дорисованная не до конца. А на левом гараже, который отличался по цвету от остальных двух, были более маленькие попытки нарисовать ужасную символику. Только вот этим людям, судя по всему, не удавалось нарисовать этот неполноценный индийский знак солнца с первого раза: у каких-то символов концы были в разные стороны, у других они отличались размерами, а третьи были не в ту сторону нарисованы.
— И? Еще что скажешь? — тощий, коротко стриженный пацан с голосом зажатого носа сунул оба кулака в карманы, оттянув штаны, и сильно вытянулся. Он казался животным, старающимся казаться выше и больше по размерам в сравнении с оппонентом.
А еще он был сильно похож на типичного гаражного мужика. Даже, скорее, на паренька, который пытался повторить этот стиль, но выходило это плохо. Если и считать его гаражным старожилом, то лишь только с натяжкой.
— Ты, нацист опущенный, на меня свой нос не задирай, — Семен не отступал. Это крайне сильно тревожило Гошу, ибо, как он считал, ни один человек в мире не мог знать, на что способны эти незнакомцы. Дело, тем временем, начинало вонять не самым лучшим ароматом. — Тебе лет-то сколько?
— Тебе до этого какое дело, сука? Ты кто такой, а?
Семен грубо срифмовал женскую прелесть на последнюю букву, сказанную тощим пацаном, и хотел было что-то сказать в продолжение, но пацан, до предела раскрыв свои красные от раздражения глаза, перебил его:
— Ты давно по хлебалу не получал или как?
Тощий после своих слов опасно сблизился с Семеном, став
