— Я знаю свой долг, — холодно ответила я. — Но в отсутствии родителей, считаю, что могу принимать решения…
— Все уже решено, — оборвала меня мачеха. — У тебя еще месяц до совершеннолетия, так что я могу распоряжаться твоим будущим счастьем.
— Будь послушной! — защебетали сестры.
Они заголосили одновременно, совершенно не пытаясь меня услышать. И что самое ужасное — мачеха была в своем праве. По имерийским законам, получив одобрение короля, она могла выдать меня за кого угодно. Та, которая дальше двери гарема никогда не показывала носа. Та, кто надевала на себя и моих сестер ворох блестящих украшений, а потом гордо звенела ими в дороге, зная, что у нас нет серьезной защиты. Бывшая наложница, плохо понимающая в каком государстве находится, будет решать кому отдать мою руку! И герцогство, так как сама она наследных прав не имеет.
Под продолжающийся птичий крик я вышла в коридор и аккуратно закрыла за собой дверь. Потому что настоящая леди не имеет права показать снующим по коридорам гостям постоялого двора… насколько ей сейчас хочется что-нибудь разбить. Вдребезги.
ГЛАВА 3. Традиции интендантского полка
Ульрих Скала дос Форсмот-III
— А почему вы зовете его Малой? Мне кажется, у моего пусика все большое, — хорошенькая толстушка вертелась на коленях самого крупного парня из присутствующих и восхищенно заглядывала ему в глаза.
— Возможно, ты еще убедишься в этом, детка, — хмыкнул он, подхватывая кружку с пивом. Напиток был редкостно плох, но Малой, самый младший по возрасту из присутствующих мужчин, считал главным результат, а не процесс. И целеустремленно напивался уже больше часа.
— У вас такие милые прозвища, — проворковала худенькая блондинка. Две тугие косы и светлая кожа заявляли о примеси севера в ее крови. Вот только ни стати, ни гордости настоящей девы холода в ней не ощущалось.
Девушки были милыми горожанками-швеями, отправившимися на заработок в столицу. Галантных кавалеров они видели не часто, поэтому даже не думали сопротивляться приглашению в гости от неотразимого Ходока. И довольно быстро освоились.
— Это веселая традиция нашего интендантского полка, — ответил Скала, которого забавляли ужимки то краснеющей, то прижимающейся к нему бедром «северянки». — Так делают все, кто занимается поставками продовольствия и фуража. Придумывают прозвища друг другу. К примеру, Ходок у нас… быстро ходит, — он кивнул через стол широко улыбнувшемуся молодому мужчине, подкручивающему залихватский ус. — А Кошеля так назвали… потому что он за всех платит, — последний из четверки, сосредоточенно все это время щупавший свою уже размякшую спутницу, лишь на мгновение повернул лицо, чтобы кивнуть. Удивительной красоты точеные черты дико не сочетались с покрытой шрамами гладко-выбритой головой.
— А тебе по какой причине называют Скала? — блондинка потеребила ленточку на косе.
— Командир у нас просто упрямый, и когда встречает… хм… продавцов фуража, никогда с ними не торгуется, — хохотнул усатый Ходок. Обняв за талию рыжую девицу, он нашептывал ей что-то на ушко, и одновременно с интересом посматривал на остальных прекрасных нимф. — У нас, кстати, есть еще один приятель, но он пока не доехал. Может утром увидите.
И многозначительно поиграл бровями. Намекая, что еще до встречи с пятым приятелем девушек могут ожидать другие, не менее увлекательные приключения.
— Ладно, расходимся, бойцы. Я только Ветра проведаю. Он вечно капризничает в незнакомом месте, — поднялся Скала. — И чтоб когда я вернулся, здесь кроме моей длиннокосой никого не было.
Комната у каждого была своя, делиться развлечениями парни не любили. Ульрих дос Форсмот-Третий по прозвищу Скала рассчитывал этой ночью хорошенько выспаться. Но женщин он, как и остальные, не видел довольно давно и явное знаки внимания от прелестницы заставили его задуматься от возможном изменении в планах.
— Да ничего с твоим Ветром не случится, — Ходок тоже встал, утягивая за собой спутницу, — не забудь, командир, что целоваться надо с красоткой, а не с конем.
— Без тебя разберусь. Не перепутаю, — хмыкнул Ульрих.
— А давай я с тобой пойду, — торопливо зашептала ему в ухо тут же подскочившая «северянка», — Над стойлами я видела навес с сеном…
Скала ухмыльнулся впервые за вечер. Ох, уж эти провинциалки — любительницы соригинальничать. Его приглашают забраться по шаткой лестнице и затем мучиться на колких остьях, чтобы поцарапанным и грязным возвращаться в комфортную постель, а потом еще долгое время находить соломку на голове и в ткани штанов.
— Нет. Но если хочешь остаться, жди, — коротко приказал он. И вышел из комнаты.
Лидия Хани дас Хельвин
Чтоб их всех Ракхорт одарил! Каждого!
Если так пойдет и дальше, к ночи я окончательно сойду с ума.
Хозяину пришлось напомнить о нашем ужине. Иначе еду мы получили бы самыми последними. Сначала всегда стараются обслужить наиболее богатых или опасных клиентов. А мы ни под один из этих критериев не подпадали.
Раздраженная после разговора с мачехой, я от души погудела толстяку в уши. И, недовольно похмыкав, он все же подкрутил своих поваров, переставив очередность подачи в мою пользу.
В «женской» комнате к этому времени все успели переодеться, освежиться влажными полотенцами и даже надушиться так, что от терпко-цветочных ароматов щипало нос. Кажется, кроме меня про недавнюю ссору все забыли.
Пока я наскоро переодевалась в мягкое домашнее платье, сестры пытались втянуть меня в обсуждение ливарских алмазов. И явно обиделись, когда я в ответ посоветовала им не тратить время на глупости, а заглянуть в учебник по имерийскому этикету. О чем подумает король при виде герцогских дочерей, которые кроме обсуждения украшений, двух слов связать не смогут?
В итоге мой уход из комнаты провожали оскорбленно-презрительных фырканием.
И что же я увидела в «мужской половине»? Нет, а алмазы там не обсуждали. Зато троица юнцов, считающих себя стражами, расселись вокруг стола, чуть не стуча ногами от нетерпения. Еду ждали! Поэтому я никого так и не встретила в коридоре у дверей.
Приказав одному из них выйти на пост, я прошлась до лестницы. Ну и куда же подевался Густав? Э-эй! Обычно он командовал охранниками и хотя бы эти заботы меня не касались.
Оу, ну конечно! Скорее всего, он пошел проведать лошадей на ночь, и, если ему не напомнить об ужине, еще с час может проворковать над животными, полируя щетками их уставшие бока. Ох и выговорюсь я, когда найду его!
ГЛАВА 4. Гори оно огнем
Есть своя магия в тихом фыркание лошадей, запахе свежего сена и особом спокойствии, свойственном только старым, гулким помещениям. Я аккуратно прикрыла дверь конюшни и двинулась по сумрачному широкому коридору с рядами денников на левой стороне.
