на старое место в папку.
«Рыжего подарю», — решил он, выходя из класса…
Поздно вечером, сидя за столом на кухне, Савва рассказывал Свете про урок и новую учительницу.
— Я бы лучше сыграл, — закончил он, — да стул отъехал.
— Ты все лето не занимался, вот учительнице и не понравилось, — сказала сестра, но Савва думал уже о другом.
— Учительница кошку просит, — сказал он. — Вам, говорит, хорошо! У вас три котенка, а у меня ни одного. Я ей отнесу рыжего, ладно?
— Отнеси, — сказала Света. — Тебе что-нибудь новенькое задали, или опять весь год будешь «Три вальса» играть?
— Буду вообще-то, — пробурчал Савва, роясь в тарелке с ранетками.
Он помолчал, видимо, обдумывая, как бы попонятней сказать, и потом, глядя в одну точку, добавил:
— Проникаться нужно духом. Компонентов нет, а вдыхать надо. Она мне все рассказала…
Опера в трех актах
Билеты на оперу распространяли в музыкальной школе. Света поручила Савве взять два, но в последний момент выяснилось, что у нее дежурство в больнице.
С другой стороны подвела погода. Зима не наступила, а свалилась на город. В начале декабря ударили такие морозы, какие нечасто бывают даже в январе.
Одним словом, Света не хотела отпускать Савву в театр, несмотря даже на то, что с ним согласился пойти надежный Коля Максимов.
Похожая на маму круглым лицом и большими темными глазами, Света ежилась, глядя на улицу, и вредничала:
— Не пойдешь. Холодно, и слишком поздно кончается.
— Пойду, — отвечал Савва.
— Не пойдешь. Я буду волноваться.
— Не ты главная, а Анфиса Антоновна, — бурчал Савва, одеваясь. — Сейчас она придет из магазина и скажет.
Вскоре действительно пришла Анфиса Антоновна и сразу же победила Свету. Анфиса Антоновна считала, что самостоятельность для мальчика — главное.
— Пусть едут, ничего с ними не случится, — сказала она. — Во-первых, они вдвоем, а во-вторых, они уже взрослые мужчины. Тем более, что я их провожу до остановки и потом встречу.
* * *
Иней с потолка автобуса валился на головы, когда подбрасывало на выбоинах. Народу было мало. Савва и Коля ковыряли пальцами оконные стекла, дышали на темные пятна и поминутно спрашивали, когда будет остановка «Оперный театр». Кондукторша, завернутая в большой тулуп, правда, с большими паузами, но терпеливо отвечала: «Через восемь остановок», «Через семь остановок», «Через пять остановок», пока они сами не увидели ярко освещенный подъезд театра.
Прикрываясь воротниками и руками от злого ветра, друзья поспешили к тяжелым дверям.
— Сейчас мороженое купим.
Коля с трудом проглотил вставший колом во рту ледяной ветер.
— Конечно, — хотел сказать Савва, но не смог.
Они опоздали. На вешалке народу уже не было. Одна из женщин за барьером отложила чтение, приняла у них пальто, дала программку и любезно указала, куда нужно идти.
Савва с Колей одернули курточки и степенно отошли от вешалки, но на мраморной лестнице, ведущей к залу, стали скакать и прыгать, словно кто-то дергал их за ниточки.
— Стоп! — увидев буфет, вспомнил Коля. — А мороженое?
— И так опоздали, — нетерпеливо сказал Савва.
— Опера длинная, а мороженое кончится, — заметил Коля, и они свернули.
В буфете было пусто. За стойкой буфетчица ела пирожное.
— Нечего бегать, придете в антракт, — сказала она.
— Не даст, — шепнул Савва.
— Какой антракт! — удивился Коля. — Давай деньги.
— Идите, идите на спектакль, — отряхивая с рук крошки, раздраженно повторила буфетчица, будто пирожное оказалось невкусным.
Тут только друзья обнаружили, что все деньги остались в пальто.
— Может, не пойдем? — засомневался Савва. — Теперь и на вешалке будут ругаться.
— Будь спок, я сам.
Коля побежал вниз и, к удивлению Саввы, все моментально сделал. Однако, когда он вернулся, буфетчица уже запирала дверь.
— Скоро буду, — буркнула она.
— Ждем, — решительно сказал Коля. — Все равно опоздали.
Друзья стали бродить по просторному фойе второго этажа между каменными вазами и скульптурами.
— А это кто?
Коля показал на скульптуру женщины с колчаном.
— Богиня, — пояснил Савва. — Охотница, забыл как зовут.
— Эта в платье.
— По лесу голым не побегаешь, — сказал Савва.
— Козу поймала.
— Это лань, а не коза.
— Неужели вместо собаки?
— Ну да, наверное. Видишь, за рога держит.
— Удобно вообще-то, — согласился Коля. — А если волк попадется?
— Она ему сначала «Бе-е!» на ухо, а потом загрызет.
Друзья развеселились.
— Савва, ку-ку! — прячась, позвал Коля.
Высокое классическое искусство подверглось испытанию. Позы богов поглупели, когда из-за постаментов в разных местах стали возникать то круглая конопатая рожица Коли Максимова, то рыжий хохолок и задумчивые глаза Саввы Маркова. Фойе театра наполнилось кукареканьем.
— Мальчики, а ну идите-ка сюда!
Савва и Коля одновременно выглянули из-за своих укрытий и увидели женщину в строгом синем костюме.
— Почему вы не в зале?
— Мы буфетчицу ждем, — хором сказали друзья. — Мороженое хотим купить.
— Ай-яй-яй! — сказала женщина. — Неужели вы сюда только за мороженым пришли? Идет прекрасный спектакль, отличные голоса, музыка, а вы здесь…
Пока Коля и Савва старательно кивали головами, наступил антракт.
— Я чего-то не хочу мороженого, — сказал Савва, когда женщина их отпустила.
— Ну вот еще! — сказал стойкий Коля. — Чего ты испугался?
— Я не испугался, — сказал Савва. — Просто расхотел.
— Ну ладно, тогда ты иди, а я сейчас.
И Коля ринулся в буфет.
Савва направился вверх по боковой лестнице. По дороге встретилось несколько знакомых из музыкальной школы. В их числе и Вовка Гусаров с высокой красивой матерью. Савва хотел подойти, но Вовка показал на него пальцем и засмеялся:
— Смотри, мам, — сказал он, — Саввка бегает по театру, как по улице.
И Савва не подошел.
На галерке было здорово! Совсем близко нависал разрисованный потолок, до огромной люстры, увешанной цепями, как елка бусами, казалось, можно было дотянуться. Внизу по ковровым дорожкам неторопливо ходили нарядные люди. Занавес был подсвечен снизу желтым и розовым.
Как из-под земли возник Коля.
— Держи, — сказал он, подавая эскимо, облитое запотевшим шоколадом.
Зал постепенно наполнялся. Потом люстра медленно погасла, и зазвучала музыка. Тяжелый занавес пополз в стороны.
Друзья во все глаза смотрели на сцену, где сначала появилась украинская хата с изгородью и горшком на шесте, потом широкий двор, на котором валялись пучки соломы, и затем телега с оглоблями, без передних колес.
— Смотри, там кто-то с ушами! — сказал Коля.
— Где?
— Отсюда посмотри, сбоку.
Савва дернулся к Коле.
Кто там был с ушами, так и осталось неизвестным, потому что Саввино эскимо медленно отделилось от палочки и улетело.
— Вот это да!
Друзья одновременно вскочили и посмотрели вниз.
Из партера донеслась сдавленная ругань. На сцене из хаты вышел мужчина и запел.
Но Савве с Колей было уже не до него.
