воздухом и свежим дождем, какой редко можно почуять, разве лишь так далеко от цивилизации, куда редко кто заберется…
— Зажечь свечу?
— Осторожно! Чтобы нас не увидели! — Голос мужской, обеспокоенный и злой. Что происходит?
— Я помню! — упрямо отозвалась девочка, несколько раз что-то ударило, будто камень о камень, вспыхнула свеча, и мы с девочкой вскрикнули одновременно. Мы оказались лицом к лицу — этого просто не может быть, я и ребенок одного роста? Во мне метр семьдесят два! — Эрме!..
Девочка дернулась, споткнулась, выронила свечу. Гореть, кажется, нечему — один камень, и я наплевала на риск возгорания, подхватила девочку, чтобы она не упала, но она ловко вывернулась и отскочила.
— Что ты натворила? — услышала я злой мужской шепот, меня схватили за руку и больно заломили ее назад, и еще — вцепились в волосы. Волосы?.. У меня «пикси», за что там хватать? — Молчи, или я убью тебя, поняла?
Я сглотнула. Кто бы это ни был, я против них бессильна и оказать сопротивление не могу. Только попробовать убедить их, что я не опасна.
— Д-да, — всхлипнула я весьма натурально. — Отпусти… те. Мне больно.
— Будешь орать?
Я помотала головой, и хватка ослабла, но не пропала. Свечу подобрали, зажгли снова, и я увидела троих незваных гостей: две девочки — лет десяти и пятнадцати-шестнадцати, и парень лет восемнадцати: он стоял, прикрывая собой девчонок, второй… а второй все еще торчал за моей спиной. Одеты они были как привычные ролевики, изможденные — подростки и молодежь, бывает, чудят с питанием, но пугающей была не худоба. На них надеты ошейники — настоящие, и даже в свете слабенького огня я различила, что это не грим. Или рубцы выглядят так естественно, что тому, кто их нанес, стоит немедленно выслать портфолио в Голливуд.
Так не бывает.
— Кто ты такая? — спросил парень за моей спиной.
Кто я? Ну, я человек. Что я скажу? У меня в спортивном костюме — каком костюме, где мой костюм? — пустые карманы, он из стирки, а если эти четверо обо мне что-то слышали и чем-то обозлены, то могут убить потому, что я ничего не смогу им дать.
Меня, впрочем, опередили.
— Какая разница, кто она, важно, кто мы! Если мы оставим ее в живых, она нас выдаст!
И я обреченно увидела в руках стоящего передо мной парня сверкнувший нож.
Глава 2
— Стой, Жано!
Старшая девочка испуганно вскинула худые руки в цыпках, а я побоялась надеяться. Я только что один раз умерла, ведь иначе не объяснить, как я совершенно сухая, одетая черт знает во что, лежала на полу в странном доме — странном, потому что здесь должны быть следы селя, но их нет.
И эти четверо слегка вымокли, но не так, как должны бы под ливнем. Дождь прошел, да, но несильный.
Не отбирайте у меня эту новую жизнь, что вам стоит?
— Она же ничего не расскажет? — сдавленно продолжала девочка, убеждая то ли себя, то ли своих товарищей.
Я помотала головой. Неприятное ощущение, и ничего не поделать. Их четверо — ладно, двое, но двое парней намного сильнее и крепче меня, и драпать мне некуда. Когда мы уезжали на съемки, нам повторяли: будет опасность — любая, где угодно, какая угодно, уходите, не ввязывайтесь. Правда, бывало, что туристы и походники натыкались на беглых заключенных, и тогда…
Это преступники? Боже, они же дети.
— Я ничего не скажу. Я… — пообещать что угодно. Еды? Воды? А есть ли и то, и другое? Есть ли вода и еда у меня? — Я вас не выдам.
Жано подумал и спрятал нож.
— Когда меняется стража? — спросил он отрывисто.
Я дернула плечом. Прости, брат, но я знаю обо всем куда меньше, чем ты можешь представить.
— Нам нужно пройти в… — начал парень, стоявший за мной, и на него зашикали все разом.
— Ты с ума сошел? Зачем ты ей это говоришь? — прошипела старшая девочка.
— Вы думаете, она совсем дурочка? — с невеселым смешком отозвался мой страж. — Она не знает, куда бегут рабы из Бежатона? Кто этого не знает, Лили?
Рабы?.. Я всмотрелась в их ошейники. Как им удалось бежать? Впрочем, какое мне дело, моя задача самой уцелеть, потому что этим ребятам терять нечего. И я не уверена, что могу им помочь, что-то сделать даже для девочек. Мне что-то — босые ноги и сон на полу? — подсказывает, что я ничего не могу, что мое положение лучше, но ненамного.
— Я не знаю, — вдруг сказала младшая девочка, и парень наконец отпустил меня, сделал шаг в сторону и присел на корточки, протянув к ней руки.
— Иди сюда, Марибель… — пригласил он, и малышка — ей не больше десяти лет, и у нее на шее ошейник, но нет, слава всем богам, жутких шрамов! — не стала упрямиться. — Иди сюда. Мы бежим в Астри. Там, в Астри, нас никто не преследует. Никогда. Там мы все будем свободными. Поняла?
Он взял ладошки девочки в свои, а у меня защемило сердце. Мне показалось, что маленькая Марибель все прекрасно понимает и помнит, но отчего-то ей важно слышать эти слова снова и снова. Может быть, они ей дарят призрачную надежду.
Она знает, что они никогда не окажутся в Астри?..
— Если вдруг, — продолжал парень, не сводя с Марибель взгляда, — что-то случится со мной, с Лили или с Жано, ты должна добраться до Астри. Должна. Обещаешь? — И он повернулся ко мне, сверкнув глазами — куда делась нежность, с которой он только что говорил: — Ты… принеси нам что-нибудь, чтобы снять ошейник.
Я не придумала ничего лучше — или даже не потрудилась подумать.
— У вас же есть нож?
Парень — Эрме? — ухмыльнулся.
— Он не поможет. Нужно что-то более крепкое. Хотя бы… — он помрачнел. — Хотя бы снять ошейник с моей сестры. Потому что наши уже не снять, Лили! — он крикнул, хотя и прозвучало негромко, на старшую девочку, попытавшуюся возразить. — У нее больше шансов добраться до Астри!
— Больше шансов, — хохотнул Жано с нотками истерики. — Как ты наивен, Эрме. Будь честен с самим собой, шансов нет ни у кого из нас.
— Мы уже сбежали от господина Занотти, — горячо заговорил Эрме, но я перебила его:
— Я посмотрю?
От того, что будет дальше, зависит многое. Эрме окидывал меня мрачным взглядом — свеча отбрасывала тени на его лицо, и выглядел он угрожающе. Совсем молоденький паренек, если вспомнить, сколько мне лет, годится мне, в общем, во внуки, но…
