в объеме сдала сантиметра на два, он замедлился, голос сбивался, прическа растрепалась и золото в волосах померкло. Еще через десять минут ворот его шитой рубаки повис. Давай-давай, расскажи ей еще про ремейки на экранах. Скоро и штаны спадать начнут.
— Так что там, он в итоге Нейтири нашел? — воодушевленно интересовалась повариха, стаскивая с парня одну корзину.
— Ну да… Только… Вух… Спасибо. Чет я устал…
Конечно ты устал! Из ретивого коня, да в пони.
Когда мы вышли на дорогу, наш добрый молодец не выдержал, скинул с себя корзинки и шлепнулся на траву. Интереса для Даф он уже не представлял.
Я хихикала вместе с ней и пыталась втемяшить себе в голову, что раз уж молчала всю дорогу, то и винить себя не в чем, но тяжелое дыхание парня все равно с грохотом отзывалось в груди. Не правильно. Так не должно быть, но так есть, и кто я такая, чтобы менять это проклятое мироустройство.
Пусть спасибо скажет! Теперь в городе не будет своей мишенью над башкой светить.
Я присела рядом и сунула ему в руки флягу с водой.
— Пей.
— Спа…
— Да заткнись уже. И отползи отсюда. Видишь? — ткнула я пальцем на колею и приближающуюся телегу.
— А… Ага…
Сколько же ему лет? Пятнадцать? Двадцать? Сложно судить, но отдышка его явно напугала, за грудь схватился, значит, точно в новинку. Совсем молодой, но уже в теле бывалого мужика. Только лицо в таких случаях говорит само за себя. И, к сожалению, помолодеть ему не удастся. Детство закончилось, добро пожаловать в ад.
— Это кто у нас тут?! Дафья? Як не врут мне пьяны очи!
Телега со скрежетом затормозила. Я приложила ладонь ко лбу и обернулась на извозчика в широкополой соломенной шляпе, которая прохудилась настолько, что больше напоминала старую корзину.
Точно. Каждая собака.
— О! Митро, здрав будь! Ты в город?
— Конечно-о, — протянул он, заглядывая мне за спину. — А это у вас тут что за подарочек?! А ну-ка! Эй! Привет!
Я встала и прикрыла парня собой:
— Отвали, Мит. Хватит с него.
— И-то верно, — с сожалением сказал мужик, когда приметил у юнца влажность в глазах. — Ну так че? Поехали, коль я все равно встал. Давай, грузись! — прикрикнул он Даф. — Кто лигу-то взял?
— Не поверишь. Барса!
— Да ты гонишь! Мля, гребаный пророк, я к нему больше не ногой!
Блондинчик кинул испуганный взгляд на беззубого прощелыгу в шляпе и сжался, крепко обхватив себя за плечи. И как точно Дафья заметила про «щеночка». Наверняка же сразу срисовала, что ему и восемнадцати нет. Злоба и зависть поглотили нас с потрохами. От одной мысли, что лет через двадцать я тоже начну получать от слива удовольствие сделалось дурно. Все мы через это проходили, в той или иной степени, детям и адаптироваться легче, но киноновинки можно было и на следующего оставить.
Эйфория у парня слишком быстро миновала, и он готов был разреветься в любой момент. Всем нам было знакомо это чувство. Убийственный коктейль: боль, отчаяние, страх. Когда мы только рождаемся, будто находимся под кайфом. Нам плевать, что где-то там нас хоронит убитая горем мать, жена примеряет черную вуаль, а дети, если им повезло не повзрослеть, будут вспоминать о нас только глядя на фото.
— Эй! Поехали! Оклемается! — крикнула мне рыжая, усаживаясь в повозку.
Нужно просто бросить его здесь и забыть. Я знаю. Не он первый, не он последний. Нужно. Просто. Уйти. Но меня буквально пригвоздило к земле этими круглыми, полными слез глазами. Ну мы же обещали ему гайды! Да и слушать теперь всю дорогу пересказ новостей как-то не хотелось.
Мне плевать. Плевать. Просто так будет лучше. Точно.
— Я своим ходом! — махнула я рыжей.
— Эй, брось! Ему еще подгузники менять придется, нафиг он тебе нужен?!
— А вдруг королем станет?..
— Пф! Удачи! — разразилась хохотом Даф.
Повозка со скрипом тронулась. Я потерла лицо:
— Давай. Успокаивайся, — пнула я его в бок. — Хороших новостей у меня для тебя нет.
Когда полюбившемуся герою рояли сыплются на голову, нам это не нравится. Нам надо, чтобы он страдал. Чтобы заслужил все свои победы. Ну вот, пожалуйста, значит и нехер ныть. Здесь у нас все, как заказывали. Все по законам жанра.
Глава 2
Всхлипывал парень громко и не стесняясь. Я оттащила его чуть дальше от дороги, где нас с головой скрыли высокие желтые колосья, и села напротив. Не вспомнить день своего рождения было невозможно. Ему еще повезло…
Я поджала ноги и уронила голову на колени. И когда уже стану черствой, как моя беспринципная подружка? Сколько можно страдать!
— Да хватит ныть! — рявкнула я.
Парень задрал красные глаза и тихо всхлипнул.
Ветер разыгрался. Солнце уже стояло в зените. Звонкий шорох полей вокруг немного меня отрезвил. Сутками его опекать мне не уперлось, и так может считать эту беседу подарком судьбы.
— Ты сказал ей имя?
— Что?.. Кому? — вытирая сопли переспрашивал он.
— Имя свое! Вспоминай, Дафье говорил или нет?
— Н-нет! Она и не спрашивала. Вроде.
Пощадила.
— Короче. Теперь слушай сюда. Хочешь верь, хочешь нет, но если начнешь перебивать, гайды для тебя закончатся одним абзацем. Понял?
— Д-да…
— Первое, что ты должен очень четко уяснить, — прежний ты умер. Все. Забудь про него. Теперь ты другой человек. Сидишь здесь, живой и здоровый. Понял? — ребенок обвел меня глазами и уверенно кивнул. — Второе: все мы здесь такие же, как ты. Здесь нет системы, ангелов, демонов и богов. Только обычные люди, в самом обычном мире, про который ты знаешь если ни все, то многое, потому что сюда попадают только подготовленные. Кривое средневековье с примесью славянской мифологии, китайских былин и скандинавских баек. Обычный мир, обычного попаданца, которым ты стал. Понимаешь?
— Еще бы, — обиженно буркнул парень. — Не тупой!
— Хотелось бы верить… Тихо! Теперь главное. Здесь у тебя своя история. Ты не взялся из воздуха, ты здесь родился и вырос. Возможно, сейчас ты этого не помнишь, но со временем у тебя в памяти будут всплывать кое-какие детали, имена, события. Легенда. Тебе нутро всегда будет подсказывать, куда идти и что делать, пока ты себя полностью не сложишь, как мозаику. Просто расслабься и верь себе. А теперь давай успокоимся и внимательно на тебя посмотрим. Как ты думаешь, что за последние пару часов в тебе изменилось?
Я подперла голову кулаком. Очень интересно. Да во мне, кажись, училка сдохла.
— Я типа, похудел? — сказал он, задрав руки.
— И не только. Ты померк.
