Он стремительно бросился на нее. Смерть и ужас пронизывали ее насквозь. Она закричала, закрыв глаза. И очнулась. Очнулась взрослой, стоявшей в полной темноте, посередине платформы. Ее фонарик сел, будто она простояла тут целую вечность.
Олеся подбежала к своим друзьям и принялась будить их:
— Сергей, милый, проснись, Антон, вставай.
— Да что-стряслось-то?
— Ты был прав, это место вызвало у меня страх из детства. Надо попытаться уйти. Срочно.
— А вы блин мне не верили.
— Вот это уже заявочка на победу. Пошлите отсюда.
— Поищите выходы, я схожу еще раз к двери, — произнёс Антон.
— Хорошо.
Олеся с Сергеем стали спускаться к туннелям. Может быть там им доведется что-то найти.
Антон подошел к двери, открыв ее, он ничего кроме все той же стены не увидел. В тот момент он обернулся и наткнулся на какой-то, невиданный им ранее красного цвета рычаг, он дернул его и…
Настя сидела. Сидела не понимая, что ей дальше делать. Она закурила, в какой-то момент электричка остановилась на незнакомой станции, и на платформе стояли Олеся и Сергей. Настя резко вскочила с места и, подбежав, принялась стучать по стеклу:
— Олеся, Серый, я тут, спасите меня! — но они ее не услышали. Поезд пошел дальше, оставляя их позади.
…свет в служебном помещении загорелся, Антон вышел из него на платформу. Тут повсюду спешили люди, он зашагал по платформе к электричке, помня о видениях его друзей, он не сильно рвался к эскалатору, хоть тот и присутствовал. Поезд подошел и остановился у перрона, он попытался в него зайти, но людей, выходящих было слишком много. Они не дали ему протиснуться в вагон, двери захлопнулись, и электричка ушла. Он пробрался ближе к краю, чтобы удалось войти в следующий поезд. В громкоговоритель кто-то произнес: «Просьба не подходить к краю платформы, во избежание падения на пути».
И тут он оцепенел, вспомнив, как в детстве он боялся подходить к краю платформы, чтобы не упасть. И это чувство ужасало, сковывало его на столько, что он не мог развернуться. Антон лишь повернул голову и увидел, как какого-то человека, стоящего поодаль от него, толкнул на рельсы другой человек в полностью черной одежде. Антон резко обернулся, и его глаза смотрели на идущего на него шахтера с гаечным ключом в руках. Кровь обильно лилась на платформу за ним следом. Антон не мог пошевелиться, тот медленно приближался к нему. Подойдя на расстоянии руки, шахтер толкнул его, и Антон слетел с перрона и, резко ударившись, очнулся, лежа на рельсах. С другой стороны, к нему подбежали Сергей с Олесей и, поднимая его, спрашивали:
— Что случилось? Тут нет выхода.
Антон молчал, приходя от увиденного и пережитого в себя. Они поднялись на платформу и посадили его на скамейку.
Настя от безысходности решила пойти на крайние по ее мыслям меры. Она дошла еще раз до головного вагона и принялась отдирать пилкой для ногтей, завалявшейся в кармане ее куртки, обивку сидений, чтобы удобнее было ее поджечь. Достав зажигалку, она стала поджигать все подряд. Уже через несколько минут первый вагон горел, горел, плавя все вокруг. Она побежала по остальным вагонам. Огонь устремился по ним все дальше и дальше. Теперь она оказалась зажата в последнем вагоне. Видя, как огонь, созданный ею же, приближается, она ощутила на себе приближающуюся смерть. Настя закрыла глаза и услышала: «Конечная станция Сортировочная. Не оставляйте личных вещей».
Она вышла из вагона и увидела своих друзей. Антон, резко встав, забыв на долю момента о всем пережитом, подбежал к ней и обнял:
— Прости меня.
— И ты прости, — она обернулась и ничего кроме потускневшей от времени и пыли надписи «Сортировочная» не увидела.
Они все вместе вернулись в служебное помещение. Проход за его дверью больше не был закрыт. Станция отпустила их. И лишь недорисованное граффити на смартфоне Олеси, оставило о ней свое специфическое воспоминание.
