утешала. Он осоловело смотрел на покрытое макияжем одутловатое лицо Роберта Смита, исполнявшего песню «One hundred years».
— Да уж, — пробормотал Выдрин.
И уснул.
Его скинули с кровати грубые мужичьи руки, больно вцепившиеся в волосы и ворот рубашки. Человек с одной сплошной бровью навис над ним и заорал:
— Не шевелиться, падаль!
Выдрин попытался ответить, что не шевелится, но рот будто глиной забили.
— Кот дал показания! — продолжал человек. — Умный оказался. Но мы все равно его повесим. И тебя повесим.
— За что? — с трудом выговорил Выдрин.
Было ощущение, что он пытается говорить под водой. Человек наклонился. У него было лицо сожителя матери, Владимира Романовича.
— За ноги, — сказал он жарким шепотом.
Бровь возбужденно задрожала.
— Голова твоя нальется кровью и лопнет.
— Помогите, — пробормотал Выдрин.
И проснулся.
Кто-то длинно звонил в дверь. За окном светило солнце. Хотя засыпал он в потемках. Ноутбук почему-то показывал порнографию: белый лысый мужик и толстая негритянка сплелись в позе 69. Выдрин слез с кровати и, опираясь о стену, доковылял в прихожую. Смотреть в глазок было страшно. Но он себя пересилил. И тут же открыл дверь. Вбежала Лена, размахивая смартфоном.
— Ты чего трубку не берешь? — закричала она. — Я чуть не чокнулась.
Выдрин попытался обнять ее. Лена отстранилась.
— Я не слышал. Рано уснул. И проспал все на свете.
— Фу, — сказала она. — Иди хоть умойся. И зубы почисти. Перегаром за километр несет.
— Только не уходи, — попросил Выдрин. Убежал в ванную и еще раз крикнул оттуда: — Не уходи, я быстро!
— Да не ухожу я никуда, — отозвалась Лена.
Он тщательно умыл набрякшее лицо. Два раза почистил зубы и язык. И оба раза чуть не сблевал.
Лена ждала на кухне. На конфорке грелась турка с кофе.
— Саш, а ты чего вдруг нажрался? — спросила Лена, когда он вышел.
— Мне было плохо. Кота забрали. Ты не едешь. Маме позвонил, она вообще ничего не слышит.
Выдрин обреченно махнул рукой.
— Ты знаешь, почему я не приехала, — сказала Лена. — Я не могла. А если бы даже смогла. Чего мне ехать? На тебя пьяного смотреть?
— Но я трезвый был! Это я потом уже с горя не рассчитал.
— Ну с какого еще горя? Я приехала. И кот найдется.
— Да как он найдется, когда его арестовали?!
— Саш, перестань чушь молоть!
— Это не чушь. Не веришь, сходи и сама посмотри. Его нет! Арестован!
Лена прикрыла глаза ладонью.
— А еще ученик мой повесился вчера.
— Господи! Ужас какой! Почему?!
— Не знаю. В понедельник выясню.
— У тебя могут быть проблемы из-за этого?
— Понятия не имею. Не должно быть. Честно говоря, когда позвонили, я даже не сразу понял, о ком речь.
Лена налила две чашки кофе.
— Останешься? — спросил Выдрин.
— Ну если не выгонишь, останусь.
— Мне сейчас очень плохо.
— Не переживай, все наладится. Я рядом.
— Спасибо, любимая.
Потом они пили кофе. Лена что-то рассказывала про детей, про бывшего мужа, про маму, про свекровь. Выдрин слушал вполуха.
— Пойдем? — спросил он, когда она выговорилась.
— Сначала я в душ.
Выдрин ушел в комнату. Выключил ноутбук, который продолжал все это время показывать порнографию. Потом застелил кровать чистой простыней. Пришла Лена. На ее ключицах лежали капельки воды.
— Милая, — прошептал Выдрин и потянулся к ней.
Его переполняла нежность и похмельная сентиментальность. Но у него ничего не получилось. С ощущением тщетности он целовал и гладил ее тело. Потом Лена сосала и мяла его вялый член. Выдрин смотрел на ее макушку, но испытывал лишь смущение и растерянность. Вскоре ей надоело. Сев по-турецки, Лена большим и указательным пальцем пыталась снять с языка прилипший волос.
— Сиди так, — сказал Выдрин.
— Ой, Саш, не надо, — ответила она.
Но он достал из ящика стола альбом, карандаш и быстро накидал эскиз — голая Лена сидит по-турецки, правда, руки лежат на коленях. Показал ей.
— Симпатично, — сказала она, посмотрев мельком. Пару лет назад это приводило Лену в восторг. С тех пор Выдрин нарисовал десятки ее портретов. А больше удивить было нечем.
— Чем займемся? — спросила она.
— Идей у меня нет, — сказал Выдрин. — Слушай, наверно, нужно искать адвоката. У тебя нет знакомых?
Лена пожала плечами:
— Вроде нет. А зачем тебе адвокат? Это из-за того мальчика, который повесился? Все-таки, думаешь, будут проблемы?
— Да нет же, адвокат нужен коту. Я так понял, его станут судить.
— Ой, ну все! — Лена слезла с кровати. — Надоело этот бред слушать.
И стала, сопя, одеваться.
— Ты куда? — спросил Выдрин.
— Домой. Чего мне тут делать?
— Но почему ты мне не веришь?! Ты ведь сама видишь, его нет.
— Да, да. Он в тюрьме. Его ФСБ арестовала. Я слышала.
— Ну да, — пробормотал Выдрин. — Правда, не уверен на самом деле, что это ФСБ. Какое-то управление «Ч». Могут быть и менты.
Лена вышла из комнаты. Выдрин натянул штаны и выбежал следом.
— Куда ты?
— Саш, мне не по себе. И страшно.
— Бросаешь меня? — закричал Выдрин.
— Нет. Просто ухожу.
— А мне что делать?
— Успокоиться. Собраться с мыслями. Отдохнуть.
— От чего мне отдыхать?
— Тебе виднее. Что тебя беспокоит?
— Кот.
— Открой, пожалуйста, дверь.
— Ладно, — сказал Выдрин, напрягая живот, чтобы не дрогнул голос. — Хорошо.
Он повернул колесико замка. Лена выскользнула на лестничную площадку. На мгновение замедлилась.
— Береги себя.
И побежала вниз по лестнице.
— От чего мне себя беречь? — крикнул вдогонку Выдрин.
Лена, конечно, не ответила. Спустившись на пару этажей, она вызвала лифт. Из-за мусоропровода, шаркая, вышел старик с мусорным ведром. Это был сосед сверху.
— Здравствуйте, Илья Абрамович, — сказал Выдрин немного истерично. — Вы моего кота не видели?
— Кота? — спросил старик удивленно и поднялся на свой этаж.
Оставалось примерно двести грамм «Талки». Но Выдрин переборол желание утопить мозг в дофамине. Ушел в комнату и стал отжиматься. Получилось шесть раз. Потом он шлепнулся грудью и животом об пол и некоторое время лежал, разглядывая пыльный паркет.
«Господи, неужели я никому не нужен?» — подумал он, вытянул шею и посмотрел на потолок.
Послышалось тихое жужжание. Выдрин встал и вытащил из-под подушки смартфон. Номер был скрыт. Но он ответил.
— Александр Иванович, капитан Черненко беспокоит. Виделись вчера.
— Я вас помню, — сказал Выдрин.
И чуть не добавил: «Вы мне даже приснились».
— Завтра часикам к двум подойдите в управление. Есть кое-какие вопросы по вашему сожителю.
— Он не сожитель. Он мой кот.
— Это мы уже обсуждали. Запишите адрес. Пропуск будет у постового на входе.
Черненко продиктовал, и Выдрин торопливо записал в подвернувшийся альбом с рисунками. На животе Лены. Затем заштриховал ей промежность и стиснул карандаш. Но сломать
