– Выпить дай, ирод окаянный!
Монахиня. Сестра. Литиция. Что за имечко такое?! Спасибо, что не Снежанна!
И в какую сторону теперь из этой паранойи выползать?!
– А вы сейчас точно по-английски говорили?
Офсайд на мою седую голову, да мы ж с ним не на русском разговариваем! И у него произношение хромает. Кто так окончания растягивает?! Будто древний Оскар Уайльд вытанцовывает.
– Отец Константин, я могу вас побеспокоить? – девочка–монашка возвращается с тарелкой дымящейся каши.
В животе ворочается. Ненавижу овсянку, но личико Пионики делает ситуацию немного светлее.
– Я буду за вас молить Бога, сестра Литиция, – священник встает, крестит меня и уступает место девушке.
– Можно вилку мне? – улыбаюсь вошедшей. Почему во сне поедать овес так же мерзко, как в реальности?
– Конечно! – Пионика ненадолго исчезает. Все десять секунд этого времени мы смотрим со святым упырём друг на друга. В моей голове свистит ветер, потому что мне думать никак нельзя. Передо мной ложится маленькая десертная вилочка.
Не очень острая, не очень большая. Но мне и такая подойдет.
Бью вилкой в бедро. Со всей силы. С размаху. Даже юбку потрудился задрать.
– А– А– А– А– А– А– А!!! М*ть, Я*ть, Б*дь, Ж*ть!!!
Как же больно! Что за сны такие натуральные?! Это новый вид присутствия!? +100800D?!
Ко мне тут же подскакивает упырь, отбирает оружие и засыпает приказаниями:
– В монастырь её. И полный запрет на практику вне Ордена. Под наблюдение!
Я его уже ненавижу.
Плохой из него все-таки врач.
Нетактичный.
Нет чтобы отвернуться, пока я прощупываю у себя присутствующие округлости, отсутствующее между ног и черепушку!
Но мне уже параллельно, меня накрывает истерика.
Дикий смех сотрясает палату.
ОКЕЙ, Алиса, как я оказался в теле женщины?! Почему не могу проснуться?!
Если это розыгрыш, я ноги вырву озарившемуся этой идеей! Новаторы, чтоб вас!
Это же шутка? Опять Огаров чудит?
Мужики, я уже наигрался! Еще с паучихой!
Где камера?
Ну, пожалуйста!!!!!
3. Каждый сходит с ума в меру своей испорченностиМне снится Маринка. Странно, свою первую жену я вспоминаю не часто. Её и двух сыновей я оставил еще десять лет назад. Как только познакомился со своей второй женой – Кристиной. Модель, рост 180 см, талия 49 см, ноги от ушей. Она полностью затмила первую. С её полнотой и скандалами. Я уплыл в какое-то царство райского наслаждения. И не возвращался несколько лет. Пока не получил развод, судебный иск на алименты и полные карманы ненависти. От детей и бывшей. Но за возможность больше не зависеть от их нытья, цена была невысока. Я и раньше редко отказывал себе в маленьких радостях, а после развода радости стали высокими, ухоженными и щедро оплачиваемыми. Как-никак в средствах я никогда не нуждался. Тренер сборной родной страны по футболу получает ой как достаточно. Потом была третья жена – Злата, после которой официальные жены кончились. И начались спутницы жизни: Мила, Таисия… И это не считая неофициальных. Я люблю женщин. Всегда любил. Больших, маленьких, толстых, худых, глупых, умных. Азиаток не очень люблю, они странные.
А женщины любят меня.
Потому что я – крутой. Красивый, высокий брюнет спортивного телосложения. С карими глазами и отличным чувством юмора. Ответственный и надежный. Вот тут Маринка бы, наверное, поспорила.
Во сне она выглядит злой и коварной. И немного грустной. Не люблю женские слезы.
– Ты за все заплатишь! – говорит бывшая жена. – Постигнет тебя наказание за наплевательское отношение к женскому роду!
Да ни на одну ж не плевал! Всех осчастливил. Чем недовольна?
И я лишь плечами пожимаю. Хрупкими такими. Смотрю вниз, кричу и просыпаюсь.
Не просыпаюсь.
Вокруг те же белые стены, что и вчера. На крик прибегает мелкая девочка – подросток в черной хламиде. Местная послушница. В монастыре Святого Павла много монахинь. И я теперь один из них.
***
Не то чтобы я никогда не мечтал оказаться в женском монастыре. Признаю – мелькали мыслишки. Но… Не так я себе это представлял.
Вино из рук прекрасных девственниц, оргии до утра под звон колоколов, чтение Библии нагишом…
Занимательно, да только ничего подобного и близко не проскакивает!
В келье, куда меня заселили, из мебели – кровать и тумбочка. Деревянное распятье на стене и половичек, на который полагается вставать три раза в день на колени. И молиться. Даже окно не потрудились прорубить. В тюрьме и то камеры просторней!
Не то чтобы я сидел. Признаю – мелькали мыслишки…
Первое время я истерю по-страшному. Зеркал тут не нет. Но и без них несложно нащупать две округлости на груди и отсутствие самого ценного в жизни мужчины. Не считая мозгов. Стоит проснуться, опять принимаюсь искать потерянное. А оно всё не возвращается.
А в отражении таза с водой на меня смотрит тридцатилетняя женщина. С грубыми чертами лица, широкими скулами и крупным носом. Именно та, что и коня на бегу остановит, и в горящую избу войдет, и сама же её подожжет. Вместе со всеми эсэсовцами. Глаза вроде серые. Или просто светлые. И еще она лысая! То есть, я лысая! То есть, лысый!
Тьфу, черт!!!
Черт с тем, что монастырь и идиоты вокруг, другана верните! Я же с ним чаще, чем с умницей Алисой общаюсь!
Где мои волосатые подмышки? Где лапти сорок пятого размера?!
Наверняка, я сейчас лежу в коме в какой-нибудь навороченной больнице. Все мои бывшие пассии собрались вокруг, безумно рыдают и жаждут моего возвращения. Особенно, первая жена. Маринка и сыновей привела. Все горюют. А я вот встану сейчас и сюрприз им устрою! (Где-то на другом конце вселенной икнулось Марине Черкесовой, наконец-то, дождавшейся кончины бывшего мужа).
Последнее, что вспоминает мозг о реальности: крупное празднование победы. Сборная выиграла-таки Кубок Европы. Пусть через пару почти заваленных матчей. Но выиграть на стадионе Уэмбли в Англии, а это дорогого стоит. Парни играли, как в последний раз. Мяч носился по полю, будто заговоренный. И только в добавленное время Огаров умудряется забить победный гол. Принял с углового, одним касанием, в верхний правый угол. Это была феерия! Это была чистая победа. Всю ночь Лондон стоял на ушах. Моя сборная праздновала победу. Россия впервые за … не будем углубляться сколько лет, взяла кубок! Да за такое радостное событие сам черт должен был напиться до разноцветных белочек! Не то что участники!
И что я увидел, проснувшись? Месиво из соплей отца Джонатана и одержимую паучиху, которую нечаянно прибил. Да я был уверен, что это сон.
