отцова правда, а не твоя. Ну что молодой? Разве что усы черные — только и всего... Не век же тебе им любоваться: придет время подумать кой о чем и о другом. Захочется почета, уважения, чтобы кланялись тебе пониже. А кому это полагается? — полковнице... это я так, к примеру говорю... а не жене какого-нибудь хорунжего, у того только и богатства, что черный ус. Поверь мне, дочка, на тебя никто и смотреть не захочет.
Галя
Да я и не хочу, чтобы на меня другие смотрели.
Хома
Глупости болтаешь! Думаешь, не надоест ему всю жизнь на тебя одну смотреть! Одна ты на божьем свете? Есть и получше! Того гляди, разлюбит.
Галя
Назар? Меня? Нет, никогда на свете.
Хома
Я и не говорю, что вправду так оно и случится, а просто пример привожу, чтобы понятней было: все мы на один покрой.
Галя
О нет, не все!.. Он не такой, он не разлюбит.
Хома
А что? Разве он тебе поклялся уже?
Галя
А как же!
Хома
А ты и поверила?
Галя
Я бы и без клятвы поверила.
Хома
Глупая ты, глупая! Разве не знаешь, что кто много обещает, тот ничего не дает? Ой, опомнись да послушайся отцовского совета. Хорошо, что я уж такой, — что пообещаю, то и сделаю. Ну, не дай я тебе приданого, что тогда, а? Пожалуй, он тебя и нищей возьмет: мало ли каких дураков нет на свете? Да что из того? Подумай, что бы ты тогда делала?
Галя
Что все делают — зарабатывала бы на хлеб.
Хома
А что лучше: самой ли работать, или смотреть, как другие на тебя работают?
Галя
Как кому.
Хома
То-то и горе, что ты еще глупая. Я бы тебе много чего еще сказал, да некогда: того и гляди, сваты на порог. А есть у тебя полотенца?
Галя
(весело)
Есть, есть! Как я рада! У меня сердце не на месте. Вам тоже так весело?
Хома
Весело, очень весело... Ступай, да не забудь сказать, когда придут колядовать, чтобы их гнали в шею.
Галя
За что? Это же старый обычай. Да и справляют его раз в году.
Хома
А сваты бывают раз в жизни...
Галя
А ведь правда, чтоб не помешали... Еще и обряда не дадут справить. Побегу скажу, чтобы заперли ворота и калитку. (Уходит.)
Хома
(ходит, задумавшись)
Кажется, дело идет на лад. Она поверит, что сватов прислал Назар, сдуру и согласится... сваты не проговорятся, свадьбу можно отложить до той недели, а за неделю и нашего брата, мужика, уговоришь, чтоб не брыкался, не то что девку... Только бы черт не принес того воробья желторотого! Тогда пиши пропало. Переполошит всё! (С важностью.) А подумаешь и так: какое ему дело до Гали? Это же мое дитя, мое добро, стало быть — моя власть и моя сила над нею. Я отец, я царь ей... А ну его! Не такое дело, чтобы долго раздумывать. Только бы не оплошать, береженого и бог бережет, или как там еще говорят: ровней сгладишь, тесней ляжешь.
Галя
(вбегает в восторге)
Приехали! Приехали!
Хома
(вздрогнув)
Ох, как ты меня испугала! Ступай к себе в комнату,— придешь, когда кликну.
Галя
Зачем в комнату? Я здесь останусь, никто не увидит.
Хома
Нельзя: обычай не велит.
Галя
Ну, ладно, уйду. (Уходит.)
Хома с важностью садится за стол. За дверью стучат три раза. Входят два свата с хлебом и, низко кланяясь хозяину, кладут хлеб на стол.
Сваты
Дай боже вечер добрый, вельможный пане!
Хома
И вам добрый вечер. (Дает знак, свату. Тот кланяется. Хома шепчет ему на ухо и потом продолжает.) Добрый вечер, люди добрые! Просим садиться, будьте гостями. Откуда это вас бог несет? Издалека или из близких мест? Может, вы какие охотники? Может, рыбаки или, может, вольные казаки?
Сват
(тихо покашливает)
И рыбаки и вольные казаки... Мы люди немецкие, идем из земли турецкой... Вот как-то в нашей земле выпала пороша. Я и говорю товарищу: «Чего нам смотреть на погоду — пойдем искать звериного следу». Вот и пошли. Ходили, ходили, ничего не нашли. Глядь, идет нам навстречу князь, поднимает кверху плечи, говорит нам такие речи: «Эй, вы, охотники, ловцы-молодцы, будьте ласковы, докажите дружбу. Попалась мне куница — красная девица. Не ем, не пью и не сплю с того часа, а всё думаю, как бы ее достать. Помогите мне ее поймать, тогда, чего душенька ваша пожелает, всё просите, всё дам: хоть десять городов или тридевять кладов, чего вам ни захочется». Ну, нам того и надо. Пошли мы по следам: по всем городам, везде и всюду — и в неметчину и в туретчину... все царства и государства прошли, а все куницы не нашли. Вот мы и говорим князю: «Что за дивная та зверушка? Верно ли, что лучше нет? Идем другую искать». Так где тебе! Наш князь и слушать не хочет. «Куда, говорит, я ни ездил, в каких царствах, в каких государствах не бывал, а такой куницы, сиречь красной девицы, не видал». Снова пошли мы по следу и как раз в это село зашли,— как его прозывают, не знаем. Тут опять выпала пороша. Мы, ловцы-молодцы, давай следить, давай ходить; сегодня на заре встали и тут на след напали. Верно, что зверь наш зашел во двор ваш, в хату пробрался, в горнице остался, тут он и отыскался. Тут и притаилась наша куница, в вашей хате красная девица. Вот нашему слову конец, а ваш ответ всему делу венец. Ради бога, отдайте нашему князю куницу — свою красную девицу. Отвечайте добром, решили ли отдавать, или надо ей еще подрастать.
Хома
(притворно, с сердцем)
Что за напасть такая! Откуда вы такую беду накликаете? Слышишь, Галя? Галя! будь ласкова, посоветуй, что мне делать с этими ловцами-молодцами...
Галя выходит на середину светлицы, останавливается и, стыдливо
потупив глаза, перебирает пальцами передник.
Хома
Видите, ловцы-молодцы, что натворили: меня, старика, с дочкой пристыдили! Ай-ай-ай, так вот что мы сделаем: хлеб святой примем, доброго слова не чураемся, а чтоб вы нас не пугали, будто мы прячем куницу, сиречь красную девицу, мы вас повяжем. Пришел и нам черед складное слово сказать. Ну, дочка, довольно тебе молчать да хмуриться, или нечем тебе ловцов-молодцов повязать? Слышишь, Галя? Может, полотенец нет? Может, ничего не припасла? Не училась прясть, не училась шить — тогда повяжи чем знаешь, хоть
