Владу, она наверняка все знает.
Виктория Степановна весь последний рабочий день гоняла чаи и не обращала внимания на текущую работу. Начальник ОМТС (прим. — отдел материально-технического снабжения) Сашка — для меня тогда еще Александр Данилович — Савушкин зашел к нам раз двадцать с заявками на оплату счета, но Бабкина, улыбаясь акульей улыбочкой, говорила:
— Александр Данилович, положите на стол, я гляну после, — и продолжала прихлебывать ароматный чаек с печеньками, как ни в чем не бывало.
— Вик, да ляха-муха, тебе в лом что ли, мне надо сегодня в бухгалтерию отдать, — рычал Савушкин.
— Я обязательно посмотрю позже, а сейчас у меня технологический перерыв.
Савушкин снова рычал, теперь уже и на меня: меня к столу не пригласили, я работала, — и уходил прочь. Виктория заливисто смеялась и рассказывала девчонкам о том, как устала здесь работать и как легко теперь у нее на душе.
— А вам, конечно, я сочувствую… Макаров-то, говорят… — и они начинали шептаться. Я старалась не вслушиваться.
В первые дни на новом месте мне пришлось разгрести кучу документов, согласовать кучу приказов и служебных записок и вбить в программы кучу данных. Быть может, Макаров и обещал не дать меня в обиду, но работа предприятия ведь не должна была останавливаться из-за того, что новый начальник оказался по уши в документах, которые не отработал его предшественник?
— Юстина Борисовна, а загляните ко мне со служебками по персональным надбавкам вашего отдела на следующий месяц. — И я бросала все и бежала в кабинет замдиректора.
Живая очередь у меня кабинете волновалась, переступала с ноги на ногу, бросала на погруженных в свои дела Владу, Лену и Тамару жалостливые взгляды…
— Кофе? — спрашивал Макаров любезно, когда я влетала в кабинет. — Ну, жалуйтесь, Юстина Борисовна, я весь внимание. Не обидел ли вас кто на новом месте, все ли хорошо, что мне доложить Горскому?
Даже так. Ну ладно. Я мгновенно приходила в боевую готовность.
— Жалоб нет, Ростислав Евгеньевич. Все в рабочем порядке.
— Даже на меня жалоб нет? — якобы чистосердечно изумлялся он.
— Жалобы на непосредственного руководителя я изложу вышестоящему руководству сама, — отвечала я еще любезнее. — Вы просили персоналки.
— Я просил вас зайти.
— Так вам нужны служебные записки или нет?
— Мне нужно, чтобы новый начальник отдела обсудил со мной рабочие вопросы. Прошу не слишком много? Хотя, быть может, у вас есть дела поважнее…
— Ну что вы, — мой голос просто сочился медом. — Какие уж у меня дела.
К концу недели я его ненавидела.
К концу месяца я перестала быть любезной и начала показывать зубы.
К концу года я стала отбивать словесные подачи Ростислава Макарова с ловкостью прирожденной теннисистки, и на наших вечерних посиделках в кабинете директора мы обменивались колкостями в режиме сто пятьдесят слов в минуту, страшно веселя этим Горского, который, как это бывает у руководителей маленьких предприятий, иногда позволял себе быть с сотрудниками запанибрата.
— Я все жду, кто из вас первым сдастся и бросит в другого что-нибудь увесистое, — говорил он, когда мы втроем выходили из здания в зимнюю тьму.
— Ростиславу Евгеньевичу не позволит воспитание, так что, видимо, это буду я, — отвечала я, слишком уставшая, чтобы думать о субординации и пиетете.
— Да, у Юстины Борисовны с воспитанием не очень, — говорил Макаров, и мы обменивались убийственными взглядами, после чего расходились.
…Не помню, в какой момент я поняла, что мне нравится с ним препираться.
Глава 3
Я еле успела добежать до остановки; маршрутка была битком, я втиснулась меж двух амбалов с суровыми лицами — они стали еще суровее, когда я попыталась в придачу к себе втиснуть между ними еще и сумку — и замерла, вцепившись в поручень. Ну все, господи, этот длиннющий деневечер закончился. Наконец-то завтра женский день (прим. — «женским днем» на Севере называют день отгула, который предоставляется работодателем работникам-женщинам два раза в месяц из-за установленной для них сокращенной продолжительности трудовой недели) и на работу идти не придется.
Чертов бюджет (прим. — здесь имеется в виду составление плана доходов и расходов организации на следующий год. Обычно проводится в конце текущего года). Чертов Ростислав Макаров, который, кажется, собирался к концу ноября выпить из меня всю кровь. Чертовы сплетни, как же они меня достали.
Ненавижу эту работу. Просто ненавижу.
Уже где-то с неделю, после злосчастного Дня экономиста (прим. — 11 ноября), на котором коллеги ненавязчиво и, как это всегда бывает, за глаза, но просветили-таки меня по поводу того, что на самом деле обо мне думают, я буквально заставляла себя ходить на работу.
— Вы там осторожнее с Юськой-то нашей. Макарову все вечером доложит.
— Да вы что… А я думала…
— Да все знают. Так что поосторожнее.
И я вылетела из женского туалета как ошпаренная, не веря своим ушам.
До этого я думала, что такое бывает только в дешевых бульварных романчиках. До этого я думала, что взрослым людям не интересно заглядывать в постель других взрослых людей и строить догадки насчет того, кто с кем, во сколько и сколько раз.
Но о Ростиславе Макарове и обо мне, оказывается, все знают.
И на место начальника отдела, видимо, я попала через его постель.
А ты думала, Влада обрадуется тому, что ты прыгнула через ее голову? И снова получите и распишитесь, Юстина Борисовна. Получите и распишитесь.
Да, Горский был разведен и мог себе позволить любовницу, но, судя по слухам, собирался вот-вот жениться. Макаров был женат, но жена работала по вахтам где-то на месторождении, и неделю через неделю он проводил один, ну, если не считать компании восьмилетнего сына, но мы-то все хорошо знаем, как тяжело прожить без секса, когда ты — мужчина и тебе еще нет тридцати лет.
То, что я стала начальником отдела в пору, когда брак Ростислава трещал по швам — об этом тоже не шептался только ленивый — только подливало масла в огонь.
Естественно, браки не трещат по швам просто так.
Естественно, новенькую, которая проработала в компании без году неделю, так просто начальником отдела бы не поставили. Влада работала шесть лет, Тамара вообще шестнадцать, но когда настало время выбирать замену, именно Юська Туманова вдруг оказалась всех умнее, расторопнее и достойнее.
Не иначе как пропихнул любовничек. Вон как
