— …а Зайцева такая заявляет: мы всё организуем! Ты представляешь? Делать мне больше нечего, как всякие там спартакиады организовывать! — Хоть я и не видела лицо Кузнецовой, но на сто процентов была уверенна, что соседка сейчас раздраженно закатила глаза.
За три года совместного проживания мы успели досконально изучить повадки друг друга.
Ничто не может сблизить людей так, как это делает общежитие!
Особенно если оно не знало капитального ремонта лет десять и кишело тараканами. Тут вам и совместный труд: обойки там поклеить, гвоздь забить. И слаженная борьба: или ты тараканов, или они тебя. И общая ненависть к жеку, по вине которого мы все ходили закаленные, а иногда и отмороженные.
— Ну что, вы уже собрались? — в комнату вихрем влетела соседка по блоку — Маринка.
Забыла сказать, единственным плюсом нашей общаги считалась блочная система: это когда пять незнакомых людей расселяют по двум комнатам и объединяют их быт общими ванной и тамбуром.
Нам с Лизкой повезло. И мы жили по-королевски шикарно — вдвоем. А вот Маринке везло чуть меньше. Ну, а если верить ей, так не везло совсем. Булкиной приходилось делить личное пространство еще с двумя студентками, с которыми она никак не могла найти общий язык. По этой причине почти всё свободное время подруга торчала у нас.
— Ты представляешь, она собирается пойти в джинсах и какой-то ужасной кофточке! — тут же наябедничала на меня Кузнецова.
— Не ужасной, а кашемировой, между прочим! — не смогла не отстоять честь своей любимой вещи.
— Да хоть шелковой! У тебя же сегодня праздник! Надень платье, ты же девушка, в конце концов!
— Лиза права, — важно кивнула Булкина, раскладывая на столе многочисленные корректоры, консиллеры и еще что-то с заковыристым названием на «к». — Побудь хотя бы в свой день рождения человеком, Сватова. Тем более по слухам этот клуб должен стать лучшим в городе. Или ты хочешь заявиться в подобное место, как полный лузер? — Марина испытывающее уставилась на меня черными раскосыми глазами.
— Я и так человек! — с «обидой» в голосе воскликнула я, ещё и руки красиво так заломила, добавляя своему образу драматизма. — И никто не просил вас тащиться в клуб! Может, мне хочется порыдать над своим стареющим организмом и напиться в гордом одиночестве?
Доля правды в этой издевке всё же была: идти никуда не хотелось. Громкой музыки и неадекватных персонажей, которые по закону подлости обязательно должны возникнуть на нашем пути, мне хватало и на работе.
— Поплачешь потом, — бездушно отрезала Булкина и, похлопав ладонью по стулу рядом с собой, скомандовала: — Иди сюда, красотку из тебя делать будем!
— Иди-иди! — поддакнула Лиза, вывалившись из шкафа со знакомым пакетом в руках и, недолго думая, вытряхнула содержимое на свою кровать. — Я знаю, в чем ты пойдешь! — сверкнула голубыми глазами Кузнецова, рассматривая алое коктейльное платье. — Какая красота! Откуда оно у тебя?
— Да не помню уже, — пожала плечами и с нездоровым энтузиазмом подскочила с кровати. — Ладно, Марин, делай из меня красотку, я разрешаю!
Никто не должен знать, где я работаю.
Никому нельзя узнать о моем секрете.
Как-то вообще ад не напоминает, — скептически протянула я, рассматривая убранство ночного клуба с говорящим названием «Ад».
От подлинного загробного мира, который у большинства людей ассоциировался с языками пламени и кипящими котлами с грешниками, тут имелись разве что последние. Но и тех нигде не варили — они отлично справлялись сами. В остальном же интерьер клуба был вполне…миленьким. Лазурь и серебро гармонично перекликались между собой, а зеркальные элементы декора только дополняли весь этот «воздушный» концепт.
— Это ты еще очередь в туалет не видела, — усмехнулась Маринка, отпивая «Секс на пляже».
— Блин, и где только Сереброва носит? — Лизка раздраженно покрутила соломинкой в бокале. Соседка, как и я, отдала предпочтение безалкогольному коктейлю.
— А Серега? Ты что, и его продинамишь? — Маринка кивком указала на барную стойку, где самозабвенно трудился «шестой».
— Он бармен, — скривилась рыжая. — И он мне соврал!
— Он не виноват, что в своих фантазиях ты сделала его совладельцем клуба, — я криво усмехнулась, за что тут же получила укоряющим взглядом.
Хоть «шестой» и проявил чудеса великодушия: провел нас внутрь, обеспечил каким-никаким столиком и щедро угостил выпивкой. В черном блокнотике над его именем уже красовалась чудовищная надпись «бесперспективный». И исправить её могла только смерть. Смерть какого-нибудь богача, у которого кроме Сереги никого в этой унылой жизни не осталось…
— Ты что! — воскликнула Булкина, которая не была посвящена в тайну черного блокнотика. — Парень старался, билеты нам доставал, к тому же выпивка халявная…
— Да ну его! Давайте выпьем за меня красивую! — поспешила прервать начавшуюся было перепалку и подняла запотевший стакан.
— За тебя, Кать! За тебя, Катюха! — в один голос воскликнули девчонки.
Весело звякнули бокалы, и настроение пошло в гору. Идея с походом в клуб перестала казаться такой уж плохой.
— Расти большой не будь лапшой! — Маринка попыталась погладить меня по голове, но Лиза ловко перехватила её руку:
— Эй! Я полчаса убила на эту укладку! — Кузнецова бережно откинула длинные локоны мне за спину.
— Скучные вы! — Маринка состроила гримасу. — Ни выпить с вами, ни потусить, — она с завистью посмотрела на беснующуюся толпу, что полным ходом отжигала под ритмичные композиции диджея. — Я что, зря у Марика отпрашивалась?
Меня передернуло. Отпрашивалась. Будто она не самостоятельный, взрослый человек, а чья-то рабыня.
Сердце Булкиной, в отличие от наших с Лизаветой сердец, было проломлено стрелой амура. Хотя, мне иногда казалось, что проломлен у нее мозг. Иначе тот маразм, что я наблюдала вот уже два года, по-другому оправдывать не получалось.
— Ладно, — сжалилась я, когда подруга вновь скосила глаза в сторону танцпола. — Раз твой рабовладелец дал вольную…
— Это называется серьезные отношения, Сватова, — Маринка встала и отряхнула платье. — Он просто заботится обо мне и переживает. Вот появится у тебя парень — по-другому запоешь.
