ПрологПрошлое…
Небо упадёт…Этой фразой в детстве меня часто страшила бабушка.
«Не будешь слушаться — небо упадёт», — любила повторять она. Поначалу я наивно верила и с опаской поглядывала на облака. Особенно впечатляли тяжелые свинцовые тучи в преддверии грозы. Но с течением времени фраза больше заинтересовывала, нежели пугала.
«Как понять, что упадет? По частям или всё сразу? А что будет после? А солнце? А звёзды?» — я дни напролет доставала взрослых, отчасти вынудив их пересмотреть методы воспитания.
В конце концов, мама прочитала мне целую лекцию об устройстве нашей вселенной, подстраховавшись обещанием, что если небо и вздумает падать, то она этого не допустит.
Но мамы не стало.
И небо упало…
Очередная молния вспышкой рассекла небосвод, жаля мощным зарядом телевышку неподалеку. Я вздрогнула и улыбнулась. Хотя, наверное, в подобных случаях принято рыдать. Но вместо слез по щекам стекали холодные капли дождя, а вместо боли душу изматывала остервенелая злоба.
На себя. На тетю. На него.
Почему-то больше всего на него…
— Кэти, пожалуйста, — его ладони легли на плечи, но я в очередной раз увернулась.
— Я же сказала — убирайся! — закричала, сквозь дождь, отступая от парня. — Проваливай, Краснов! — я указала на кованые ворота в нескольких метрах от нас.
Я не хотела его видеть. Не могла помнить то, что мы сделали.
— Кэти… — Пашка опять сократил расстояние между нами. Его одежда, как и моя, промокла насквозь, а с темных волос стекала вода, расчерчивая влажными дорожками лицо. — Просто давай зайдем внутрь. Тебе нужно успокоиться, — невесомое прикосновение холодных пальцев к лицу застало врасплох.
На какой-то миг я позволила себе слабость и прикрыла веки, наслаждаясь его холодом. Странно, с ним всегда было тепло, а теперь холодно.
«Холодно», — я открыла глаза, тут же напоровшись на обеспокоенный серый взгляд.
Не могу.
Видеть, слышать, знать, что если бы не он… Не могу!
— Ты, блин, что, глухой?! — Шаг. — Или тупой?! — Еще один шаг. — Отвяжись от меня! Зачем ты только приехал!
Всё из-за него!
— Хорошо! — резко выкрикнул парень. — Хорошо, хочешь орать на меня — ори! Можешь даже врезать мне, Сватова! Но только после того, как мы окажемся внутри! — он указал в направлении темно-серого здания.
Я затравленно посмотрела на белые металлопластиковые двери. Заходить не хотелось.
На щеке всё еще пылал след от тетиной пощечины, а в ушах звучало обличительное «паршивка». И дело было вовсе не в обиде. Я заслуживала этой пощечины, заслуживала её упреков и разъяренных слов…
— Китти-Кэт, пожалуйста… — обращение невольно воскресило в памяти сегодняшний день, подпитывая и без того раздавшуюся злобу.
— Иди ты к черту, Краснов! Котись к своей мечте! Благословляю! — я все-таки всхлипнула, и слезы заструились по лицу вместе с дождем.
Ладонь, что до этого тянулась ко мне в приглашающем жесте, сжалась в кулак:
— Только с тобой.
— Значит, теперь я тебе нужна? Стало жалко несчастную девочку, да?!
— Посылай меня хоть в ад, Сватова. Не уйду, — он упрямо скрестил руки на груди.
— Да что ты?! Не уйдешь?! — уголки губ дрогнули в слабой улыбке, несмотря на слезы. — Ты всегда уходил, Паш! Всегда выбирал свою дебильную музыку!
— Теперь я выбираю тебя! — парень попытался приблизиться, но я в который раз увеличила расстояние между нами.
— Какая честь! — с губ сорвался нервный смешок, и я до боли сжала кулаки, чтобы только не врезать этому придурку. — Удобно, знаешь ли, сначала разрушить мою жизнь, а потом прикинуться супергероем.
Черные брови взлетели вверх, а в серых глазах блеснула боль:
— Кэти, я не думал, что…
— Ты никогда не думаешь, Краснов! Всё у тебя случайно. Тогда, с Вовкой, ведь тоже не думал? Или хочешь сказать, что не ты виноват?! — этим вопросом я окончательно рушила все, что было между нами, используя самое сокровенное била по больному.
Но ведь он тоже ударил…убил.
Нет, мы убили.
— Если зайдешь внутрь — я уйду.
— Слово? — я недоверчиво посмотрела на парня.
— Слово, — кивнул он.
— Хорошо, — скрепя сердце согласилась, в больницу заходить по-прежнему не хотелось, но это лучше чем терпеть его присутствие и понимать, что все могло сложиться иначе.
Я развернулась и направилась к пятиэтажному зданию из серого кирпича.
«Десять процентов из ста», — прозвучал в голове голос хирурга.
Где-то там моему отцу сейчас спасали жизнь…
— Кэти! — Я по привычке обернулась. — Мне действительно жаль…
Взгляд еще раз прошелся по его мокрой одежде, влажным волосам, родному лицу со следами воды, которые так походили на слезы, и остановился на виноватых глазах. Чертово сердце в ответ болезненно дернулось, подстрекая вернуться к нему. Нырнуть в объятия. Прижаться к теплой груди…Как раньше.
Да, его объятия всегда исцеляли меня, но я больше не желала исцеляться:
— Твоя жалость ничего не изменит, Краснов. На похороны можешь не приходить. И вообще, никогда не приходи. С этого момента мы друг для друга никто.
***
Наше время…
Сиденье подо мной вздрогнуло, посылая импульс телу, и я резко распахнула веки, с паникой осматривая салон автомобиля.
— Сон, — с облегчением выдохнула я, стоило осознать реальность.
— Загоняла ты себя, Катька, — Инга, которая устроилась вместе со мной на заднем сидении машины, неодобрительно покачала головой. — Кошмар, да? — девушка коснулась моей щеки, стирая соленую влагу.
— Бред всякий, — отмахнулась, разворачиваясь к окошку.
Терпеть не могу, когда меня жалеют.
Инга в ответ цокнула языком, но приставать с расспросами, к счастью, не стала. Она вообще была не особо разговорчивым человеком, за что мне и нравилась.
Мы обе любили больше послушать, чем поговорить. И обе оберегали свои секреты.
