Медленное, сладкое самоубийство от ширева.
Я был тогда намного моложе и со всех сторон меня осаждали угрозы, вопросы и судьбы, с которыми я больше не мог сталкиваться. Поэтому я убежал от друзей и врагов, зарылся в восхитительные глубины Драконьей Пасти и отдался очень суровой и требовательной хозяйке. Я всё ещё был бы там, если бы Эдди Бритва не пришёл и не вытащил меня. Никто не скажет — нет, Богу — панку опасной бритвы.
Какое-то время я оставался с ним, вместе с другими бездомными, которых прибило к берегу в крысином переулке. Я думал, что не смогу упасть дальше. Пока Сьюзи Стрелок не пришла искать меня, за цену моей головы и я сломя голову побежал с Тёмной Стороны и от всего, что там было, с пулей Сьюзи, горящей в моей спине.
Я думал, что навсегда покончил с Тёмной Стороной, но судьба позвала меня домой, в мир, которому принадлежу, со всеми другими монстрами.
Я спустился по гладким каменным ступеням в большую пещеру внизу и здесь всё выглядело так, как я помнил. Как будто я просто вышел на мгновение и всё последние годы моей жизни были лишь очередным туманным сном. Я остановился у подножия ступеней и огляделся, стараясь сохранить спокойствие и безразличие на лице. Каменный зал был забит людьми, которые стояли, сидели и лежали, но весь шум разговоров был не более чем шёпотом. Вы пришли в Пасть Дракона не для разговоров.
Воздух был насыщен сотней разновидностей наркотического дыма и мои губы и ноздри уже немели. Вы могли бы дюжину раз воспарить в небеса, просто прогуливаясь по залу и давно похороненные части меня медленно шевелились, пробуждаясь, вспоминая. Я сделал глубокий вдох. В дымном воздухе пахло кислым молоком и серой. Я медленно улыбнулся, зная, что это не было приятной улыбкой.
Кое-кто из присутствующих узнал меня. Они улыбались и кивали, или хмурились и делали знаки против дурного глаза, а некоторые отползали, ещё глубже в скрывающие их тени. Но никто ничего не сказал и никто ничего не сделал. Крепко зажатые в ревнивых объятиях своих любовниц, они доверяли персоналу клуба следить за тем, чтобы их никто не беспокоил.
В Драконьей Пасти никогда не было никаких неприятностей, потому что в тех редких случаях, когда кто-то был достаточно глуп, чтобы начать что-то, старая мать Коннелл принимала меры. Очень крайние и неприятные меры.
Она сидела там же, где и всегда, за резным ретро столом, прямо у подножия входной лестницы. Из-за нагромождения денег, золота, драгоценностей и кредитных карточек вы не могли видеть столешницу.
Мать Коннелл непринужденно сидела в устрашающе огромном мягком кресле — четыреста фунтов ошеломляющей женственности были завернуты в пурпурную тогу, увенчанную длинным розовым боа, свободно обвивавшим её огромную шею. Иногда боа шевелился, словно живой, или спящий.
Мать Коннелл доминировала везде, где бы она ни была, просто находясь там, благодаря чистой силе, её ужасающей личности. Она и её полная готовность пустить в ход кулаки размером с молот при первом же намеке на неприятности.
Грубое и потное, под кудрявым светлым париком, её широкое красное лицо было отмечено сильно накрашенными глазами и алой раной рта, наряду с тяжёлыми челюстями, которые исчезали в розовом боа из перьев. Мне всегда казалось, что она выглядит так, будто только что съела на завтрак полдюжины трансвеститов.
У неё была улыбка для всех, потому что улыбка ничего не стоила, но это было не очень приятное зрелище. Её огромные руки беспокойно двигались над грудой богатств перед ней, бесконечно пересчитывая, сортируя и переставляя. В редкий момент дружеского общения, она как-то сказала мне, что когда деньги действительно поступали, их было так много, что у неё не было времени пересчитать — поэтому она их взвешивала.
Она подняла глаза и поймала мой взгляд. Мать Коннелл никогда не забывала лица и никогда не считала прощание окончательным. Её алые губы раздвинулись, обнажив жёлтые зубы и она поманила меня мясистой рукой. Её голос был глубоким и резким, как рычание собаки.
— Ещё раз Здравствуйте, мистер Т. всё ещё ищите свою Шанхайскую Лил?
— Это было давно, в другой стране и кроме того, девчонка мертва. Я так понимаю, ты впускаешь эльфов в наши жизни? Её улыбка мгновенно исчезла.
— Тяжёлые времена, Мистер Т. Упадок и разврат — система уже не та, что раньше. Я виню телевидение.
— По крайней мере скажи мне, что ты не позволила ему заплатить тебе золотом фейри. Она коротко хихикнула.
— Вряд ли, Мистер Т., у него была Mastercard.
— Как это уместно, — пробормотал я. — Где я могу найти этого эльфа, мать Коннелл?
Она ткнула мясистым пальцем в дальний угол комнаты, её увесистая подмышка тяжело покачивалась.
— В курительной секции, Мистер Т., сделайте нам всем одолжение, уберите его отсюда к чёртовой матери.
— Он понижает нам тонус крови, это, что-то ужасное…
— Ну, естественно — сказал я.
Я помахал ей на прощание и она улыбнулась мне в ответ, как акула, почуявшая кровь в воде. Я отвернулся с некоторым облегчением и двинулся в глубь пещеры, погружаясь всё глубже в Пасть Дракона. Никто не обращал на меня никакого внимания, так как все они были глубоко погружены в свои личные небеса и преисподнюю. Но один человек увидел меня, узнал и грациозно вышел из дымного марева с профессионально приветливой улыбкой на лице. Никто точно не знал, сколько лет её носителю и даже был ли он, технически говоря, человеком. Он был с Драконьей Пастью с тех пор, как она открылась — полтора с чём-то века назад. Хозяин всегда был на месте, чтобы вы чувствовали себя желанным гостем, чтобы позаботиться о каждой вашей потребности и чтобы вы получили всё, что вам причитается. Он находил вам удобное место, помогал с трубкой, или таблетками, иглой и жгутом, шептал вам на ухо советы, когда казалось, что вы колеблетесь и поощрял вас попробовать то, о чём вы даже не задумывались раньше. Он обнимал вас, когда вас сильно трясло, держал за волосы, когда вас рвало и забирал каждый пенни, который у вас был. И когда вы умрёте в Пасти Дракона, его улыбающиеся лицо будет последним, что вы увидите.
Сейчас он был одет в самый лучший костюм, какой только мог предложить Сэвил — Роу, в комплекте с галстуком Старой Школы, который, я был уверен, он не имел права носить. Его лицо было совершенно белым от мышьяка, улыбающийся рот был алым от густой помады, а тёмные блестящие глаза ни разу не моргнули. Его чёрные как смоль волосы были приглажены так яростно, что казались нарисованными, а с мочки левого уха свисал маленький серебряный египетский крест Анкх. Каждое его движение и жест были олицетворением элегантности и он двигался по миру, как будто каждый в нём был просто вспомогательным игроком на его звёздном пути.
Хозяин может достать тебе всё, что угодно. И чем тебе будет хуже, тем шире он тебе улыбнётся. Хозяин всегда был рад услужить. Он был безмерно счастлив снабдить меня тем, что я считал нужным, все эти годы и годы назад. Он остановился передо мной, очень вежливо поклонился и сложил свои бледные руки с длинными пальцами на впалой груди.
