— А он согласится?
— Конечно, — уверенно ответил Жан-Филипп. — Он говорил, что ты красивая. — И менее уверенно добавил: — Но сообщать заранее ему не будем. Так, на всякий случай.
Похоже, кузен подозревал, что другу эта затея не понравится. Но если выбирать между большой радостью Антуана и маленьким недовольством Бернара, то лучше соглашаться на Бернара. Идея была замечательная, позволяющая оставить с носом этих Альвендуа. С сопливым.
— Если выбора нет, то я согласна, — как можно незаинтересованнее сообщила я. — Когда проведем?
— Сегодня. Родители едут в театр. Никто не помешает. Займемся после ужина.
Я чмокнула Жана-Филиппа в щеку и убежала, чтобы не отвлекать его. До ужина времени много, а ну как кузен разозлится и помолвит с кем попало? Нет, рисковать нельзя. У себя в комнате я сначала зеленым карандашом пририсовала недостающую соплю кукле, так похожей на Вивиану, а потом засунула красотку далеко в шкаф — и не вижу, и тете в случае чего сразу покажу. Скажу, что у нее роль «спящей красавицы», которая ждет своего прекрасного принца. Долго ждет, целую вечность. Хоть бы самой Вивиане столько пришлось ждать. Какой нехороший наш принц: мало того что собирается стать ее женихом, так еще из-за этого меня могут помолвить с Антуаном. Фу. Я достала любимую книжку со сказками, но и там оказались сплошные принцы и принцессы. Особенно гадкие были принцессы — через одну голубоглазые и светловолосые. Фу. Так и промаялась до ужина.
На ужине Жан-Филипп выглядел необыкновенно серьезным. Так и хотелось спросить, не случилось ли чего. Но хотя дяди с тетей уже не было, я молчала. У нас же тайна, нельзя, чтобы задуманное выявили раньше времени. Еще чуть-чуть — и Бернар станет моим женихом. А скажешь что-то не то, так горничная даже в театр может сбегать, помешать тете наслаждаться спектаклем, а этого нельзя допустить.
С трудом запихав в себя десерт, я подскочила со стула и ухватила кузена за руку.
— Пойдем!
— Куда? — Он сделал огромные глаза, намекая, что я нас выдаю.
— Рисовать ко мне. Ты обещал.
Жан-Филипп притворился, что нехотя соглашается, и лениво потащился в мою комнату. Там мы разложили бумагу и карандаши и даже порисовали немного. В другой день я бы еще так с кузеном посидела — когда еще получится выпросить нужный рисунок? Рисовал Жан-Филипп намного лучше меня, настолько лучше, что его родители подумывали, не пригласить ли ему дополнительного учителя. Но пока дальше разговоров дело не заходило.
— Пора.
Кузен сказал и резко встал. Выглянул в коридор, я тоже высунулась. Никого. Мы переглянулись и тихо, но быстро пошли к дяде в кабинет. Для открытия как двери, так и сейфа хватило прикосновения Жана-Филиппа, створка распахнулась, и я сразу увидела том, о котором говорил кузен. Толстенный, в кожаном переплете, с металлическими застежками. Наверняка там была куча полезных заклинаний. Я бы не отказалась узнать, как раз и навсегда отвадить семейку Альвендуа и от нашего дома, и от меня.
Жан-Филипп положил семейный справочник на стол и принялся изучать.
— Ну что там? — нетерпеливо спросила я.
— Проблема. Нужна кровь либо обручаемых, либо родственников, — сообщил кузен. — Пара капель, но все же.
Он задумался. И было о чем. Если я согласилась бы проткнуть палец иголкой, то Бернар — вряд ли, он может и не захотеть породниться с Жаном-Филиппом. Дружба — это одно, родство — совсем другое.
— А если чем-нибудь заменить?
— Чем?
Я задумалась.
— Дядя говорит, что вино — кровь виноградных лоз.
— При чем тут виноград? Нет, должно быть другое решение. Точно! — Он прищелкнул пальцами. — Заменитель крови для ритуалов.
— А у нас есть?
— Нет. Но он просто делается.
Кузен подхватил семейный фолиант под мышку и осторожно выглянул в коридор. Там все так же было пустынно, поэтому мы рысцой понеслись в лабораторию. Жан-Филипп полез в справочники в поисках рецепта, а мне поручил вычерчивать пентаграмму, к чему я отнеслась с полной ответственностью: когда твое будущее зависит от точности, поневоле постараешься. Когда я закончила, Жан-Филипп, стоя на табуретке, уже что-то варил на спиртовке, правильно помешивая стеклянной палочкой. Тягучее варево булькало, становясь все более жидким и постепенно меняя цвет с ярко-синего на темно-красный.
— А как ритуал поймет, что это кровь Бернара? — забеспокоилась я. — Подписать надо.
Кузен кивнул. Я взяла клочок бумаги, старательно вывела «Бернар Матье» и заклинанием липучки пристроила на колбу. Заклинание оказалось с дефектом, бумажка отвалилась, спланировала сразу в огонь и загорелась.
— Аккуратнее надо! — заорал Жан-Филипп.
Посмотрел он зло и, будь у него в руках что-то посущественнее стеклянной палочки, непременно бы меня этим стукнул. А так лишь отвесил подзатыльник заклинанием, щедро напитав силой. Я чуть носом в стол не ткнулась. А точнее, в то, что осталось от бумажки. И тут меня осенило.
— Так даже лучше. Добавим пепел.
— Зачем?
— Я точно знаю, с пеплом лучше. Во многие рецепты входит пепел. Не будешь же ты утверждать, что это ненужная добавка? Без нее это просто кровь, а с ней — кровь Бернара.
Я посмотрела на кузена, гордясь своей сообразительностью.
— Пепел нужно специально подготавливать, — возразил он, наверняка досадуя, что не догадался сам.
— Так я как раз и подготовила.
Я взяла несколько невесомых хлопьев и высыпала их в сразу помутневший раствор.
— Не все собрала.
Все собирать не хотелось — после подзатыльника часть сгоревшей бумажки разлетелась по всему помещению. Этак вместе с пеплом приклеится что-нибудь ненужное. Нет уж, лучше меньше да лучше.
— Пепла много, крови — мало. Нам же кровь с пеплом нужна, а не пепел с кровью?
Кузен не нашел что возразить и снял колбу с огня. Надо признать, что до моего улучшения содержимое выглядело посимпатичнее, но, может, оно так и должно выглядеть в конце варки? Мы же не знаем. Я так точно нет, а Жан-Филипп не нашел в этом ничего страшного.
Кузен проверил рисунок, остался доволен. Водрузил по центру маленькую металлическую плошку, капнул в нее две капли из колбы, взял серебряную ритуальную иглу и потянул меня за руку, намереваясь проткнуть палец. Я потянула руку к себе, слишком уж угрожающе выглядел кузен, вооруженный булавкой. Этак он с меня сейчас нацедит крови столько, что помолвка будет не нужна. Трупам вообще ничего не нужно, а я точно знаю, что без крови люди не живут.
— Боишься?
— Вот еще. Просто подумала: может, мы и мою кровь так же, с бумажкой? — предложила я.
— Если сама будешь готовить.
Я тоскливо посмотрела на затухшую спиртовку, зажмурилась и выставила перед собой палец. Укол в палец — это не страшно, из пальца крови много не выдавишь. Жан-Филипп потянул меня за руку к себе, ткнул острием, потом сильно сдавил пару раз и отпустил.
