От лотков отвлекаемся, Представление начинается. Привел собаку я из дальней дали, Такого пса вы сроду не видали. Не только воет и лает, Но пишет и книги читает. Дай задание ему, И увидишь, что к чему. Торопись скорей, народ, Представление уж идет!
С десяток зевак уже стояли вокруг разложенного картона. Ласло, обмакнув кисточку в краску, подал ее Барату. Тот взял кисть зубами и выжидательно оглядел публику.
— Кто тут грамотный, отзовись! — завопил старик.
— Ну, я, — откликнулся юноша в темной мантии, похожий на семинариста.
— А ну-ка, приятель, дай задание моему псу. Пусть напишет, что ты велишь.
— Первую монету — Богу, — подумав, предложил тот.
Зрители лузгали семечки и недоверчиво наблюдали, как пес медленно выводит на картонке корявые буквы. Когда он закончил, Ласло повернулся к юноше:
— Ну что, правильно?
— Да, но… То есть… Как?!
Толпа заволновалась, раздались возгласы удивления.
— А что я говорил? — обрадовался старик. — Он еще и не то может. Ежели кто шибко грамотный, предложите по-польски или по-французски.
Народ, привлеченный реакцией зрителей, потянулся от лотков к центру площади. Толстый седой господин в камзоле и шляпе с пером выкрикнул:
— Пусть напишет «Vive le Roi!».
Ласло растерянно глянул на друга в надежде, что тот понял задание. И в самом деле, пес деловито наклонился над картонкой и криво, но вполне разборчиво вывел нужную фразу. Господин подошел поближе, внимательно прочел ее и потребовал:
— А теперь переведи на венгерский.
На свободном клочке картонки Барат написал: «Да здравствует король!».
— Не может быть! — изумленно воскликнул толстяк. — Такого просто не бывает!
Зрители все прибывали, и вскоре старика с собакой окружала плотная толпа. Только подошедшие спрашивали, что тут творится, а те, кто видел трюки, с горячностью посвящали их в суть происходящего.
— Кто еще желает проверить знания моего друга? — вопрошал Ласло.
Девушка лет шестнадцати, по виду дворянка, робко произнесла:
— Gib mir mein Herz zurück.
— Ну-ка, дружище, напиши это.
Пес сконфуженно опустил голову и прикрыл лапой глаза, давая понять, что такого языка он не знает. И это произвело не меньшее впечатление на зрителей, чем правильное написание венгерских и французских фраз.
От толпы отделился тот самый лоточник, что недавно попытался надуть Ласло, и гордо сказал:
— Я знаю этого пса. Он еще и считать умеет!
Послышались недоверчивые возгласы, но их перекрыл чей-то крик:
— А ну-ка, сложи один и три.
Барат с готовностью гавкнул четыре раза.
— Из семи убери пять, — прозвучало с другой стороны.
— Гав! Гав!
В толпе зашумели, заахали, послышались возгласы: «Ну, надо же!», «Прямо как человек!», и в конце концов зрители разразились аплодисментами. Публика кричала:
— Браво!
— Молодец!
— Умница!
Пес подхватил зубами лежащую рядом шапку и пошел по кругу. Восторженные зрители, не уставая ахать, щедро сыпали монетки. Обойдя всех, Барат вернулся к разложенным картонкам и как мог поклонился.
Так повторялось в каждом городе, в каждом селении. Пес танцевал, рисовал по просьбе публики картинки или писал фразы. Зрители не могли прийти в себя от изумления — дрессированных собак они худо-бедно видели, но чтоб псина могла написать, что ей скажут… Невероятно! Пфенниги текли рекой, и очень скоро Ласло сказал своему верному спутнику:
— А мы неплохо зарабатываем, милый мой Барат. Годик-другой так походим, и хватит на домик. Я хотел бы поселиться где-нибудь в окрестностях Пожони, ты ж не против, если мы туда и направимся?
Пес согласно кивнул.
День за днем, в ясную погоду и в дождь, они двигались на запад и постоянно давали представления. На ночь останавливались на постоялых дворах, выбирая комнатку подешевле. Осенью старик купил овчинный тулуп и теперь уже не походил на бродягу. Он экономил каждый пфенниг, но не жалел для Барата самые лучшие косточки: ему хотелось хоть как-то выразить свою любовь и признательность другу. Больше того — он отвел пса к цирюльнику, который вымыл и расчесал бурую шерсть. Барат стал выглядеть намного симпатичнее.
Каждую ночь во сне Ласло видел их будущий домик. Осталось накопить совсем немного, несколько месяцев — и мечта осуществится. Может быть, даже будущим летом… Они поселятся вдвоем с Баратом где-нибудь в предместье Пожони, представлениями будут зарабатывать на жизнь, а все остальное время Ласло посвятит саду, вырастит много цветов, овощей, зелени, а может быть, даже заведет какую-нибудь живность, чтобы у пса всегда было мясо. Вокруг дома обязательно поставит плетень, и на его кольях будут сушиться глиняные крынки. Господи, неужели все это исполнится?! Даже поверить страшно…
К апрелю они оставили позади Попрад, Тренчин, и едва миновали Вагуйхей, когда случилось непредвиденное. Уже несколько дней пес выглядел слабым и вялым, почти не ел, а утром у него начались судороги. Встать Барат не смог. Насмерть перепуганный Ласло гладил его по голове, трогал сухой, горячий нос и приговаривал:
