В дороге и в тюрьме всегда рождается дружба и ярче проявляются способности человека.
Лопе де Вега Градария
Витар Иссольский
Боль выворачивала тело, разливаясь по крови и пульсируя в боку и плече. Хотелось рычать или выть в голос. Слабость и темнота в глазах, но единственная мысль, настойчиво бьющаяся в голове.
Жив!
А значит Праматерь снова отказалась взять меня в свои мягкие лапы, чтобы отнести в края вечной охоты. Отчего? Недостоин? Теперь недостоин…
Осталось только скрипеть зубами и ждать, пока наша природа позволит ранам затянуться настолько, чтобы сознание вернуло картинку мира.
Ведь понять где я оказался и что делать дальше очень даже стоит, раз выжил. Вопрос еще надолго ли? А то, может рано радоваться.
Из горло все-таки прорвался предательский хрип. Жажда. Потеря крови всегда сушит тело.
Чья-то рука приподнимает голову и в рот упирается металлическое горлышко фляги, размыкая губы и даря долгожданную влагу. Жадно глотаю, давясь от нетерпения. Легче. Начинаю оживать. Руки и ноги свободны, а значит, скорее всего рядом не враг — надо быть идиотом, чтобы не пытаться связать варда, если замыслил недоброе. А лучше бы на цепь, да потолще.
Заставляю себя распахнуть веки, чтобы увидеть, кто же рядом. Через узкую щель оставленную в традиционном одеянии филейских наемников с Верейского континента на меня смотрят большие глаза света зимних туч, что несут ливневые снега на перевалы. Внимательно смотрят, отмечая каждое движение.
Черный плат скрывает волосы и лицо, а мужской дорожный костюм хорош для долгого путешествия и вполне скрывает пол его обладателя от невнимательного взгляда. Только слишком длинные пальцы и узкое запястье, что я успеваю заметить, когда мою до сих пор придерживаемую голову медленно отпускают, видимо убедившись, что я вполне способен держать ее самостоятельно.
— Рада, что вы пришли в себя, тан Иссольский. Или к вам лучше обращаться, как принято у вардов? — безупречный выговор на вардском, что удивительно. Голос мягкий с бархатными нотками. Только в глазах на миг вспыхивают серебристые искры. Вот это да! Вряд ли я ошибся, девушка не проста.
Память услужливо возвращает мне картинку последних событий. Дорогу, гибель моих сопровождающих в неизвестно кем расставленной ловушке. Погоню и засаду, от которой я уже не видел шанса уйти живым. Лишь забрать с собой побольше мерзавцев, что привыкли бить исподтишка или всем скопом. Никто из них в одиночку и нескольких секунд бы не продержался. Трусливое племя шакалов. А ещё вспомнил арбалетные болты, что неожиданно стали прореживать ряды моих врагов. И быструю тень метнувшуюся из леса неведомого помощника, чей вклад в битву спас мою жизнь.
Пытаюсь приподняться на локтях. Тело подчиняется с болью, но позволяет принять более удобное положение. Зрительный контакт не разрываю, чувствуя, как напряжена та, что ждет моего ответа.
— Вы столь проницательны, тана, либо мы с вами уже где-то пересекались? — Я обращаюсь к ней на общем, мой выговор тоже неплох. При обращении «тана», как ко знатной даме, глаза моей таинственной спасительницы — а скорее всего это именно она — слегка сузились, то ли от злости, то ли от досады.
— Мне не приходилось видеть вас раньше, вер. Но ваша метка на виске не оставляет простора для догадок, — она пожимает плечами и, вероятно, улыбается, но видеть этого мне не дано. — Вопрос лишь в вашем имени. Кто же вы? Один из одиннадцати мужчин относящихся к правящему роду подходящего возраста?
— Значит вы не только проницательны, но и неплохо осведомлены, тана, — я позволяю себе улыбку, хотя подозреваю, что выглядит она слегка кривой — боль ещё не отпустила. — Моё имя, вер Витар Иссольский, — моя рука машинально потянулась ко лбу — жест приветствия! Только это оказалось ошибкой. Молниеносное движение и у моего горла изогнутый кинжал, но и моя рука успевает перехватить тонкое запястье. Хотя уверен, если бы хотела уже бы убила. — Вы ведь спасли мою жизнь, не так ли? — мой голос даже не дрогнул, не взирая на острую сталь, что давит на гортань. — А стало быть на мне долг крови, тана. Клянусь Праматерью, что я не причиню вам вреда!
Я отпускаю ее руку и жду. Пару секунд она смотрит на меня, как-будто у нее не было времени принять решение оставлять или нет меня в живых. Затем так же быстро нож исчезает, она выпрямляется и произносит как ни в чем не бывало.
— Можете звать меня Илия, третий сын правителя гор.
— Уже второй, тана. Вы видимо давно в пути, — горечь все же проскальзывает в голосе. Рана ещё свежа.
— Вот как…Сочувствую. Авил или Ренар?
— Авил.
— Доброй охоты в угодьях Праматери и легкого посмертия, — безукоризненно произносит она фразу прощания на моем родном языке, прикладывая руку ко лбу.
— Благодарю, тана Илия.
Авил был старшим. Сильнейший. Наследник и истинный вард. Сотни битв и личных поединков. И такая смерть…Быть зарезанным собственной любовницей во сне. Весть пришла недавно, затронув каждого. Авила любили, может не так, как отца, но все же. Только видимо не все. Брат оставался в стае, пока отец вел нашу армию на юг. У него не было истинной, впрочем, как и у меня с Ренаром. Хотя о чем я, нынче это вообще редкость. Отцу повезло, поэтому наш род и силен. Авил любил женщин. И вардок и человеческих…Его утром нашел слуга, лежащего в постели с перерезанным горлом от уха до уха. Было странно, что хрупкая человечка так смогла. Но запах на ноже и в комнате был только ее и, разумеется, сама она пропала. Хотя и нашли девушку быстро. Тело. Да только озеро Маар смыло любой запах. Концы в воду.
А теперь кто-то попытался убить и меня. Не похоже на совпадение.
— Просто Илия, вер Витар, — моя спасительница слегка склонила голову, буквально выравая своим голосом меня из грустных мыслей.
