Вместо этого онодарил Мистраля вежливой улыбкой:
— Я не хочу иникогда не смогу опередить тебя, Мистраль. И ты это прекрасно знаешь.
Но никто ему неповерил.
* * *
В это жаркое идушное утро в середине сентября автодром в Монце напоминал растревоженный улей.
Тысячиразгоряченных болельщиков толпились у трассы и на трибунах в ожидании старта.Повсюду продавались разноцветные флажки, майки и каскетки с эмблемамизнаменитых клубов. Все чаще и чаще громкоговорители повторяли оглушительныепредупреждения насчет мер безопасности для зрителей и участников. Молодежь,протанцевавшая всю ночь под гром рок-ансамблей прямо на параболической кривойавтодрома, теперь занимала места поближе к трассе, надеясь полнее насладитьсявыступлением своих кумиров. В боксах и трейлерах царило бурное оживление.Механики и техники хлопотали вокруг «болидов», доводя их до полной кондиции.Телекамеры всего мира вели прямой репортаж о подготовке к соревнованиям, то идело демонстрируя телезрителям несметную толпу собравшихся на автодромеболельщиков.
Мистраль былфаворитом. Во время хронометрированных тренировок он завоевал для себя первуюстартовую позицию. Рауль Ромеро был вторым. Эксперты полагали, что команде «Блюскай» победа практически гарантирована.
Мистраль и Марияприбыли на автодром на вертолете. Как всегда, она сопровождала его до самогобокса, а затем уединилась в жилом отсеке громадного трейлера и следила загонкой по телевизору. Она предпочитала одиночество, не желая стоять в гудящейтолпе и выслушивать чужие комментарии и болтовню. В последние дни передсостязаниями Мария старалась не отходить от Мистраля, избегала общества друзей.В доме на колесах их поджидал Анджело, слепой физиотерапевт, долгие годыготовивший чемпиона к гонкам. Перед каждым заездом он делал Мистралю массаж,чтобы снять напряжение прежде всего в шейных мышцах, наиболее подверженныхвибрации. Под руководством Анджело Мистраль буквально изнурял себя особымиупражнениями для укрепления плечевого пояса.
Маттео Спада, врачкоманды, измерил давление Мистраля после массажа и прослушал сердце. Маттеознал Мистраля еще с того времени, когда чемпион был простым механиком,доводчиком гоночных автомобилей. Маттео и Анджело, как и Мистраль, были родомиз Романьи. Вместе с некоторыми другими земляками, членами команды, ихокрестили в кругах «Формулы-1» «романьольским кланом».
Официанткапредложила Марии ячменного кофе, а Мистралю по распоряжению врача — большуюпорцию специального напитка, насыщенного витаминами.
Чемпион наделновенький, с иголочки, огнестойкий комбинезон «Спарко» небесно-голубого цвета:это была фирменная расцветка клуба «Блю скай». Было десять часов утра. Черезполчаса начнется разминка, свободные тренировки на трассе. Мистраль подошел кМарии, нежно погладил ее по щеке и сказал:
— Все впорядке, не волнуйся.
Это были первыеслова, обращенные к ней с тех пор, как они вылетели на вертолете. Она молчакивнула в знак согласия и закрыла за Мистралем дверь. В окно она видела, как оншел к боксам своей характерной упругой походкой.
Потом Марияподнялась на второй этаж большого дома на колесах, где располагалась кухня.Повар был занят приготовлением обеда. Перед гонками они всегда обедали здесь,прячась от назойливых репортеров.
— Почему-тоужасно хочется есть, — призналась Мария. — Это, наверное, на нервнойпочве.
Повару Примо былопод шестьдесят. Земляк самого Энцо Феррари [4],он был настоящим кудесником диетической кухни и умел готовить вкусно, незлоупотребляя при этом тяжелыми и жирными соусами.
— Каквсегда, — заметил он шутливо, приветствуя ее понимающей улыбкой.
Всякий раз передначалом гонок Марию одолевал зверский голод: это была нервная реакция настресс, и Примо прекрасно ее понимал. Он хорошо изучил гастрономические вкусы ипристрастия всех членов команды. Мистраль не выносил чеснока и лука, Джордано иего жена Сара в огромных количествах поглощали салат, приправленный оливковыммаслом, Мария питала слабость к пирожным со взбитыми сливками, инженер Сориа елтолько отбивные на вертеле.
Жилой трейлер «Блюскай» уже много лет был для Примо родным домом. Ему прекрасно жилось вдвенадцатиметровом караван-сарае на колесах, с белыми по голубому полю надписямипо бокам. Помимо ультрасовременной кухни и бара, сверкающего медью и зеркалами,здесь были еще комната отдыха и гостиная темного дерева с бархатной обивкой,отделанная стеклопластиком ванная и, наконец, кабинет дирекции с телефонами икомпьютерами, где проводились совещания.
Повар поставилперед Марией тарелку с многослойным бутербродом. Она проглотила его вмиг,словно разрешаясь от длительного поста.
— Спасибо,Примо, очень вкусно, — улыбнулась Мария.
— Все будетхорошо, Мария. Как всегда, — успокоил ее повар.
Мария взглянула начасы. Десять. Мистраль уже на треке вместе с остальными. Она надеялась, что приразминке в машине не обнаружатся неполадки, не выявленные во время техосмотра.
С годами Марияприобрела знания и чутье настоящего механика. Она знала, что четыре часа,отделяющие окончание свободной тренировки от начала соревнования, можноиспользовать для устранения мелких неполадок, например, для регулировкидавления в шинах. Если же обнаруживаются более серьезные отклонения, времени наих исправление не остается. Но знала она и то, что механики и техники трудилисьвсю ночь напролет, проверяя в машинах каждый винтик.
— Спасибо завсе, Примо, — сказала Мария. — Пойду подожду Мистраля. Она вернуласьв гостиную и принялась из окна наблюдать за боксами. Если ее чемпион пройдет отгаражей к трейлеру один, значит, все в порядке. Если же она увидит его сДжордано или с Андреа, это может означать возникновение чего-тонепредвиденного.
Мистральвозвращался к трейлеру один. Он шел свободной, легкой походкой, и все же Мариюохватило странное беспокойство, которого не могли рассеять даже яркие солнечныелучи прекрасного сентябрьского утра. Она отметила про себя, что черные пряди,вьющиеся надо лбом, придают Мистралю вид ребенка. Она безумно любила его итеперь вдруг почувствовала, как привычное волнение, связанное с приближениемстарта, вытесняется в ее душе всепоглощающим страхом, какой-то остройнеобъяснимой тревогой.
Ей вспомнился тотобед в ресторане, когда Мистраль заговорил о канувших в Лету героических временахавтомобильных гонок. Он тогда бросил вызов молодому товарищу по команде, почтичто спровоцировал его. Не в его духе было искать ссоры или разжигать чью-тозлобу, почему же он в тот раз так странно себя повел? Хотел и в пятый раз вочто бы то ни стало стать чемпионом мира или решил вызвать друга насоревнование?
