Стив оставался с Генриеттой, пока мог, затем передал ее напопечение медсестер и вернулся в операционную. Его ждала новая пациентка —девочка, выпавшая из окна третьего этажа.
Было уже половина одиннадцатого, когда Стив, до пределаизмотанный, добрался наконец до своего кабинета. На душе у него стало немноголегче: последнюю пациентку удалось спасти.
Поздний вечер — самое спокойное время в больнице. Перваяволна тяжелых случаев идет обычно в середине дня, вторая — после полуночи, амежду девятью и двенадцатью выпадает краткое затишье. Можно присесть, закрытьглаза и на несколько минут отрешиться от больничной суеты.
На столе Стива ждала гора бумаг, ждущих подписи, и уже не впервый раз он пожалел, что согласился принять хлопотную должность заместителязаведующего отделением. Теперь на его плечах лежала вся бюрократическая рутина.
Стив налил себе остывшего кофе, торопливо бросил в рот парупечений «Орео». С самого утра у него не было во рту ни крошки.
Придвинув к себе стопку бумаг, Стив взялся за телефоннуютрубку и набрал номер.
«Может быть, Мередит еще нет, — думал Стив,прислушиваясь к долгим гудкам. — Не один я засиживаюсь на работедопоздна».
Доктор тяжело вздохнул: о возвращении в пустой дом емусейчас не хотелось думать.
Но жена оказалась дома и взяла наконец трубку:
— Алло!
Голос Мередит звучал по-деловому, и Стив догадался, что,несмотря на поздний час, она ждет звонка из офиса. В последнее время Мередит иее подчиненные, увлеченные новым проектом, работали, не отличая дня от ночи.
— Привет, это я.
— Привет. А почему таким убитым голосом? —поинтересовалась она.
— А ты как думаешь?! Трое суток без отдыха!
Обычное дежурство хирурга-травматолога продолжается сороквосемь часов, но в этот раз Стив проработал лишний день — согласился подменитьколлегу, у которого сегодня родилась дочь.
Мередит понимающе хмыкнула. Последний раз она видела мужа вовторник утром, а сейчас уже вечер пятницы. Но за четырнадцать лет совместнойжизни Мередит привыкла к такому режиму и не жаловалась. Ей ли не знать, чтотакое преданность своему делу? Ведь и сама она все силы отдавала работе —трудной, утомительной, изматывающей, и все же невероятно увлекательной.
Мередит Смит Уитмен была партнером в солидной фирме сУолл-стрит, специализирующейся по банковским инвестициям. Ее талант, трудолюбиеи энергия снискали восхищение коллег. Мередит жила своей работой, как Стив —своей; заключая крупную сделку, она испытывала такой же пьянящий восторг, какСтив — когда ему удавалось вырвать пациента из лап смерти.
— Как там твой великий проект? — спросил Стив. Последниедва месяца Мередит готовила рекламную кампанию для привлечения покупателей какциям одного высокотехнологичного предприятия в Силиконовой долине. Создателькомпании решил превратить свое детище в акционерное общество, и фирма Мередитвзяла на себя организацию торгов.
Стив терпеливо выслушивал подробные рассказы жены; но, какни старался, не мог понять, что интересного в бесконечных столбцах цифр исложных вычислениях. Что делать — еще в школе ему плохо давалась математика. АМередит только о своем проекте и говорила. Ее привлекала новизна: рутинныебанковские операции в Нью-Йорке и Бостоне изрядно ей поднадоели, а далекаяКалифорния казалась неизведанной землей, полной нераскрытых возможностей.
— Продвигаемся потихоньку. — В голосе ее звучалаусталость. Вот уже несколько дней Мередит уходила на работу ранним утром, авозвращалась домой затемно. — Уже почти закончили с «красной полосой».
Стив знал, что на профессиональном жаргоне финансистов«красной полосой» называется проспект будущей кампании. Название прижилосьиз-за напечатанных красной краской полосок с предупреждением о неразглашении,обыкновенно помещаемых на обложке проспекта.
— Милый, когда ты приедешь?
Закрыв глаза, Стив словно наяву увидел жену: она сидит вмягком кресле, завернувшись в любимый пушистый халат, рассеянно накручивая напалец золотистую прядь. Господи, как хочется домой!
— Скоро, малыш. Сейчас подпишу кое-какие бумаги — ипоеду. Ты поужинала?
— Как тебе сказать… Несколько часов назад секретаршазаметила, что я могу упасть в голодный обморок, и напоила меня чаем сбутербродами.
— Бедная моя! Вот приду и приготовлю омлет. Или, еслихочешь, куплю что-нибудь по дороге.
Готовил в семье Уитмен Стив. У Мередит вечно всепережаривалось и подгорало; она искренне не понимала, зачем нужна этаутомительная возня, если можно перекусить бутербродами или, на худой конец,салатом из пластиковой коробочки. «Пропадешь ты без меня!» — частенько говорилей Стив.
— Приезжай поскорее, я так проголодалась! —промурлыкала Мередит, и от звуков ее бархатного голоса у Стива перехватилодыхание. Они вместе уже целую вечность, а он по-прежнему влюблен, как былвлюблен четырнадцать лет назад неуклюжий молодой практикант, потерявший головуот одного взгляда зеленых девичьих глаз.
Они познакомились на вечеринке в студенческом общежитии.Вечер плавно перешел в ночь, полную страсти и нежности, а вскоре Стив и Мередитуже приглашали друзей на свадьбу. Одной ночи им оказалось достаточно, чтобыпонять, что они созданы друг для друга — обычно для этого требуется куда большевремени.
Никто не верил, что счастье их продлится долго — слишком ужне похожи были эти двое. Огонь и лед, штормовой ветер и зеркальная гладьгорного озера…
Но друзья-подружки, что качали головами, глядя на влюбленнуюпару, не понимали, что Стив и Мередит удивительным образом дополняют другдруга. Они не замечали за кошачьей мягкостью Мередит железной воли ицелеустремленности, за порывистой страстностью Стива — неисчерпаемого запасанежности и доброты.
Не понимали они и кое-чего еще. Отец и мать Стива один задругим умерли от рака, поэтому Стив и выбрал нелегкий путь врача. РодителиМередит погибли в автокатастрофе. С ранней юности Стив и Мередит привыклирассчитывать только на себя. Одиночество научило их ценить семейные узы: онидорожили друг другом, ведь они были единственными близкими людьми друг длядруга.
— Так что у тебя стряслось?
За четырнадцать лет Стив и Мередит изучили друг друга так,как иным парам не удается и за всю жизнь. Вот и сейчас по голосу мужа Мередитсразу поняла: у него что-то не так.
— Сегодня умерли двое ребятишек. — Перед глазамиСтива вновь всплыло измученное лицо матери-негритянки, вспомнилось, как онацеплялась за него, хватая ртом воздух, и знакомая тоска сдавила сердце. —Первый — пятнадцатилетний паренек с огнестрельным ранением. Он отстреливался отгангстеров, уложил троих, но в конце концов сам получил смертельную рану.Несколько часов спустя — маленькая девочка. Снова огнестрельное ранение.Перестрелка бандитов с полицейскими, случайная пуля… Малышка умерла у меня настоле. Мне пришлось сообщить эту весть матери. — Он помолчал. — А воттретья сегодняшняя пациентка выжила. Девочка, выпрыгнувшая из окна. Не знаюпока, сможет ли она ходить, но жить будет.
