Мередит напряженно слушала. Работа Стива порой вызывала унее трепет. Она не понимала, как можно сохранять душевные силы и ясностьрассудка, изо дня в день сталкиваясь с болью, смертью и отчаянием? Как можноежедневно брать на себя ответственность за чужую жизнь — и при этом оставаться вздравом уме, не очерстветь душой?
— Да, нелегко тебе пришлось. Поезжай домой, милый. Тебенадо отдохнуть.
«Я скучаю по тебе», — хотела добавить она, нопромолчала. Стив и так это знает, а от повторения задушевные словаобесцениваются.
— Ты права, устал чертовски! Приеду через двадцатьминут. Смотри, не ложись без меня!
— Не беспокойся, не лягу, — улыбнуласьМередит. — У меня с собой полный портфель служебных бумаг.
— Вот как? Что ж, миссис Уитмен, позаботьтесь, чтобываши бумаги не попадались мне на глаза! — смеясь, прорычал Стив.
Наконец-то домой, к Мередит!.. В такие минуты Стив сам неверил своему счастью. В Мередит воплощалась для него светлая, праздничнаясторона жизни, свободная от труда и тяжкого груза ответственности. Стивстремился домой, как каторжник стремится к свободе, мечтал о встрече с любимой,как умирающий в пустыне мечтает о глотке воды. Порой ему приходило в голову,что, может быть, только благодаря жене он до сих пор не потерял рассудок исердце его не окаменело от бесконечного, как океан, людского горя.
— Ты их не увидишь, дорогой, обещаю. Только приезжай.
Жаркая волна желания окатила Стива.
— Буду через несколько минут! — прокричал он втрубку. — Налей себе бокал вина: не успеешь выпить, как я подъеду!
В том, что касается времени, Стив всегда был оптимистом. Новыбраться из больницы ему удалось лишь через полчаса. Только он скинул халат идвинулся к выходу, как выяснилось, что ординатору позарез необходимо с нимпосоветоваться, что у сегодняшней пациентки осложнения, что вчерашняя бабуля сосломанной ногой…
Но Стив, не дослушав, отмахнулся и пошел к дверям. Он едване падал от усталости; мысли в голове шевелились вяло, словно снулые рыбы.Сейчас от него никакой пользы. Впереди выходные, наполненные смехом и любовью,а в понедельник он, бодрый и свежий, вновь будет на месте, готовый взяться заоружие в самой благородной войне на свете.
Такси, мягко шурша шинами, несло доктора Уитмена повечернему Нью-Йорку. Стив задумался, откинув голову на спинку сиденья. Порой вголову ему приходило, что они с Мередит живут какой-то неестественной жизнью.Разве нормально, когда муж и жена не видят друг друга целыми днями? Оба онивечно куда-то торопятся, все их встречи происходят в спешке, на бегу. Но, сдругой стороны, возможно, именно благодаря этому они не наскучили друг другу,любовь их за четырнадцать лет не угасла, и близость не превратилась в надоевшуюобузу.
В квартире приглушенно звучала музыка, в воздухе плыл легкийаромат любимых духов Мередит. Но самой ее видно не было.
— Мередит! Я приехал!
Шум воды был ему ответом. На цыпочках Стив подкрался кванной и распахнул дверь.
Мередит стояла под душем — высокая, стройная, загорелая.Густые белокурые волосы падали ей на плечи, и с них на высокую грудь стекалипрозрачные струи воды.
Увидев Стива, Мередит просияла улыбкой; вспыхнули радостьюглаза цвета весенней листвы. Выключив душ, она потянулась за полотенцем. Стивне стал дожидаться, пока она вытрется: схватив жену в охапку, он поднял ее изакружил по просторной ванной комнате.
— Что ты делаешь? Я же мокрая! — смеялась Мередит.
— Как хорошо! Милая моя, как же хорошо дома! Непонимаю, зачем я вообще отсюда ухожу!
— Кто же будет спасать людей, если не ты? —улыбнулась Мередит, прильнув к нему. Как всегда, одного ее прикосновенияоказалось достаточно: напряжение и усталость последних трех дней вмиг забылись,сменившись острым, нетерпеливым желанием.
— Что сначала — омлет или я? — спросил он,улыбнувшись озорной мальчишеской улыбкой.
Мередит опустила глаза в притворном смущении.
— Я бы и рада начать с тебя, милый, но… очень уж естьхочется!
— Мне тоже, — кивнул Стив понимающе. — Тогдаплан у меня такой: омлет, душ, а затем идем в постель и отмечаем нашусчастливую встречу. Какое счастье, что в эти выходные у меня нет дежурства!Поверить не могу — два дня вместе!
Но тут зеленые глаза Мередит затуманились.
— Ты, наверно, забыл — в воскресенье я улетаю вКалифорнию. Через две недели начинается рекламное турне, и мы с Кэлленом Доудолжны просмотреть проспект и обсудить все детали.
Голос Мередит звучал виновато. Она знала, как дорожит Стивредкими выходными, проведенными вместе. Ему часто приходилось дежурить повоскресеньям, да и Мередит, с головой погруженная в работу, нередко не отличалапраздничные дни от будней, так что даже в выходные им редко удавалосьпо-настоящему отдохнуть.
— Ничего, зато на День труда мы с тобой куда-нибудьсъездим вместе…
— Не переживай, Мередит. Я в самом деле забыл. Ничегострашного, — спокойно ответил Стив, хоть внутри у него все сжалось отразочарования.
Стив отправился на кухню и начал готовить ужин. Вскоре кнему присоединилась и Мередит — в белом махровом халате, босиком. Халат то идело распахивался, обнажая длинные стройные ноги.
— Запахни халат, не то я омлет сожгу! — серьезнопредупредил ее Стив.
Только сейчас, при ярком свете, Мередит разглядела, какой унего измученный вид. Волосы всклокочены, на подбородке — трехдневная щетина,вокруг глаз залегли черные круги.
— Как хорошо дома! — уже в который раз повторилон. — Боже, Мерри, как я скучал по тебе!
— Я тоже, особенно по твоему кулинарномуталанту, — рассмеялась Мередит, чмокнув его в небритую щеку. Затемустроилась на высоком, обитом кожей табурете и принялась наблюдать, как Стивготовит ужин.
Кухня Уитменов словно сошла с фотографии из журнала«Образцовый дом». Да и о доме можно было сказать то же самое. Квартируобставляла Мередит — в отличие от Стива, она обладала безупречным вкусом иприродным чувством стиля.
Различие их характеров нагляднее всего проявлялось в манереодеваться. Мередит всегда была безукоризненно одета, причесана волосок кволоску, благоухала дорогими духами и распространяла вокруг себя ароматуверенности и успеха. Стив — сам по себе красивый, видный мужчина — вечно былвзъерошенным, ходил небритым, в застиранных джинсах, непарных носках иразношенных туфлях, удобных для работы, но неприглядных на вид.
В первое время их совместной жизни небрежность Стива оченьраздражала Мередит. Да и как было не раздражаться, если твой муж похож то ли наалкоголика, то ли на бомжа, только не на добропорядочного гражданина, главусемьи и одного из лучших хирургов в Нью-Йорке! В течение нескольких лет Мередиттерпеливо приучала мужа к костюмам-тройкам и галстукам. Она была упряма, ноСтив оказался еще упрямее: костюмы неизменно отправлялись в недра гардероба искрывались там навеки, а галстуки, которые Стив именовал то «ошейником», то«удавкой», совершенно случайно оказывались в мусорном ведре.
