для него только хозяин, друг, высшее существо из всех возможных иерархий, но для них-то он гораздо ближе и ценнее! Он вновь вбегал, уже слегка прикусывая части одежды человеков, поддергивая в сторону улицы, только пугая и без того оцепеневших пожилых людей. Сердце и нервная система начали выжигаться изнутри организма собаки, слюни закончились, скуление уже перешедшее в хриплый лай, надорвало голосовые связки – он хрипел, волоски на шкуре запутались, уже не в состоянии стоять дыбом. Вот-вот он умрет – как бы хотелось преданному псу покинуть этот мир первым, чтобы встретить там хозяина и друга, но он обидно не успевал… никуда!..
Москва. Надя положила ребенка – перед немного приоткрытым окном, благодаря чему он засыпал мгновенно в меховом конверте, повернулась, намереваясь подойти к кухонному окну – машина должна была уже уехать…
Тимур, как всегда открыл ключами машину, во дворе было по-зимнему тихо. Когда он подходил, прислушиваясь к скрипящему под подошвами снегу, подумалось: «Хм… Еще один союзник, если что предупредит о приближении убийцы». Дверь он, несмотря на холод, пока прогревал двигатель, не закрывал, ради возможности увеличения маневра при появлении опасности. Всегда лучше наступать! Почему-то он не парковал машину таким образом, чтобы быть лицом к возможному направлению появления опасности, кто знает, может быть, расслабляя таким образом нападающего, на деле имея возможность наблюдать за происходящим через отражение в поверхности зеркала.
Он ждал атаки, потому всегда и расстегивался, дабы освободиться от стягивающего и ограничивающего воздействия верхней одежды. Полагаясь на владение айкидо, он был уверен, что справится с любым, если только доберется до него. Как часто такие люди, не остерегающиеся очевидной опасности, благодаря упованию на навыки единоборств, делают ошибки, исходя из предполагаемого на основе своих действий. Пуля всегда покидает канал ствола раньше начала рукопашной схватки, если за дело берется киллер. Отсутствие охраны, хотя бы просто человека стоящего невдалеке, глядящего по сторонам и держащего руку за пазухой – уже ощутимая преграда, которую необходимо преодолеть или, как минимум, учитывать. И еще многое, многое, многое…
Алексей Кондратьев подходил со стороны открытой двери сзади. Оружие стояло на боевом взводе с досланным патроном в патронник. Оставалось вынуть пистолет из рукава и, направив в нужную сторону, нажать на спусковой крючок.
Приблизившись почти вплотную, «Кондрат» извлек отработанным движением ствол и быстро, не метясь, начал стрелять. Первые пули прошли сквозь стекло задней боковой двери, другие уже сквозь пространство открытой двери. После первого попадания Тимур встрепенулся, явно не ожидав нападения, вскинул руку прикрываясь иии… умер – очередная пуля, пробив ладонь, оставила след своей продолжаемой траектории на том самом месте, куда его поцеловала танцовщица на праздновании последнего Нового года, всего семнадцать дней назад.
Тело мозга мгновенно получило травму, не совместимую с жизнью, оборвав большинство путей нейронных связей. Остальные, пронизывая еще живые ткани, были уже лишними. Три из пяти пробили черепную коробку, две ушли в верхнюю часть тела, по всей видимости, и быв первыми…
Подходя к окну вплотную, чтобы посмотреть, уехал муж или еще прогревает двигатель, Надя услышала несколько сухих щелчков, похожих, как ей показалось, на стук костяшек пальцев по «вагонке». Входная дверь в квартиру Хлебниковых была сделана по спецзаказу в КБ Микояна, не горела, не простреливалась, гарантировала безопасность и от воздействия взрыва, но снаружи как раз такая вот обычная вагонка. После рождения ребенка Надя прикрепила записочку у звонка: «Просьба не звонить – стучите. Спит ребенок». Услышав подобие такого же стука, пошла открывать, радуясь своевременной выдумке – сын продолжал спать.
Босска на даче именно в 9.25, когда прозвучали выстрелы, принятые хозяйкой квартиры за стук в дверь, приплелся в одну из комнат дачи, упав в бессилии рядом с креслом, любимым хозяином… Упал… ровно на сорок дней…
Книга вторая
Одержимость
«Мне отмщение, Аз воздам»
(Второзаконие. Гл. 32; ст. 35)
Все еще семнадцатое
«Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, чем мертвому льву».
(Книга Экклезиаста. Гл. 9; ст. 2)
Сколько может человеческий мозг перемолоть информации за десять секунд? Что вообще можно сделать за это время в бытовых условиях, я не беру экстремальные задачи? Ровно столько понадобилось Надежде, в предчувственном состоянии ажитации, чтобы преодолеть расстояние от окна, в которое она так и не посмотрела, а ведь могла увидеть удаляющегося, только «отработавшего», стрелка, до входной двери в свою квартиру, за которой пока никого не было.
Мысли еще не обрели конкретные очертания – не успели даже проявиться в обычно предваряющих их помыслах, зато в кутерьме носилась друг за другом настоящая свора отрывочных моментов, «откушенных» бессознательно от давно овладевших ею страхов, оставляя женщину в состоянии недоумения, сотканного из прогоняемого сквозь них интуитивного предчувствия, выливающегося в предположение чего угодно, только не беды.
Хлебниковой что-то послышалось – это был сухой треск заглушенных обстоятельствами выстрелов, мгновенно вызвавших представляемые картины, карабкающиеся из уже произошедшего и бывшего, самого близкого прошлого: Джулия, хотя у нее был свой ключ; муж что-то забыл, вернулся, передумал; вернулась из школы дочь; приехали родители Тимура, да кто угодно, пусть даже невероятное. Почему-то очевидный звук, явно не похожий на стук о деревянную поверхность двери, навязчиво присваивался именно этому!
Ах, эта срединная нерешительность, когда ты понимаешь, что не стоит доводить начатое движение до конца, а нужное еще не полностью осознано и не введено мозгом в программу действий! Середина длинного коридора, как невидимая паутина, затормозила неясным желанием все же посмотреть в окно – надо убедиться, что он уехал… А вдруг это он и стучит, или убийцы, пробующие на прочность конструкция двери, пытаясь понять, есть ли за деревянной облицовкой железо – мало ли, опоздали и теперь стоят у порога!
Все же продолжив движение, Надежда посмотрела в глазок – никем не заполненный коридор, безжизненностью и пустой в зависшей недвижимости, почему-то не успокоил. Неужели показалось?! В голове било пульсирующим напором крови, покалывающим в нескольких точках, будто что-то буравило поверхность головного мозга, какой-то не своей, словно передающейся чьей-то болью.
Нет! Не показалось: «Это были… Что?! Что!? Что это было?! Это были выстрелы!..» – такая мысль пронзила, словно металлический разогретый добела лом, вогнанный снизу вверх, вошедший в районе при рождении завязанной пуповины, и выскочивший через затылок, вытащив за собой половину «серого вещества»!..
«Выйти? Выбежать! Нет, нет, мне же казалось и раньше столько разного бреда, но ведь все же по
