В этой женщине госпожа де Серни надеялась найти покровительницу, в этой женщине Эжени Пейроль надеялась найти мать, но, как я уже сказал, Жюльетта опередила их. В день, когда она приехала, госпожа де Парадез была больна: вытянувшись на убогой постели, она имела в качестве сиделки старуху, которая пребывала в еще более жалком состоянии, чем ее хозяйка. Жюльетта позвонила у дверей замка, в прошлом такого великолепного, поскольку тогда, когда ее выгнали оттуда ребенком, скупость хозяина еще сохранила достаточно рассудка, чтобы понимать, что, тратя лишь маленькую часть огромных доходов своей жены, он сможет обеспечить себе безбедное будущее. В то время госпожа де Кони была в полном расцвете лет, и ее хотя и слабая воля боролась против постыдной мании мужа, последний в свою очередь, еще не освободившись от страха, что его первый брак раскроется, знал, что виконт д’Ассембре только и ждет случая, чтобы покарать его за то, что он посмел жениться на его сестре, и не решался давать жене повод для жалоб, которые могут достичь ушей виконта.
Но как только он убедился в смерти своей первой жены и изгнал Жанетту из замка, он освободился от всех страхов и повел себя как полноправный хозяин. Тем не менее понадобилось почти двадцать лет, чтобы довести господина и госпожу де Парадез и их замок до того нищенского состояния, в котором нашла их Жюльетта. Как я уже сказал, она позвонила, и долгое время ей никто не открывал. Наконец, после длительного ожидания старая и единственная служанка, о которой я тебе говорил, отперла гостье дверь и спросила, что той угодно. Жюльетта ответила, что хочет видеть господина де Парадеза по очень срочному делу, которое касается его имущества. Старуха проводила ее до малого крыла большого двора этого обширного замка и, указав на длинную анфиладу комнат, сказала: «Вы найдете господина де Парадеза в самом конце». Жюльетта пересекла несколько заброшенных гостиных, где обои свисали клочьями, а деревянные обшивки стен разъела сырость, проникавшая сквозь разбитые окна, и добралась наконец до закрытой двери, которую она распахнула не постучав.
В тесной каморке твоя сестрица увидела старика, сидевшего на ветхой табуретке с отпиленными ножками и зажавшего между ног плитку, на которой грелась кастрюлька, в которой плавали редкие овощи; старая конская попона прикрывала его плечи, ноги для тепла были обмотаны пучками соломы. Когда он услышал стук двери, он поднялся и обернулся. Его волосы свисали на плечи, брови свисали на веки, щеки свисали на шею, нижняя губа – на подбородок: то была сама дряхлость в самом уродливом и грязном виде. При виде Жюльетты он схватил свою убогую табуретку, на которой сидел, и закричал:
«Что вам надо? У меня ничего нет, я бедный, разорившийся старик».
Жюльетта покинула Буа-Монде довольно поздно и потому знала о пороке своего деда, хотя никогда не возвращалась в замок с тех пор, как ей указали на дверь, поэтому она не удивилась оказанному приему, а ответила невозмутимо:
«Я ничего у вас не требую, я приехала, чтобы помешать вашему разорению».
Старик поставил табуретку на место, сел между Жюльеттой и своим очагом, как будто боялся, что у него отнимут хоть частичку тепла.
«Хорошо! Кто вы и что вам надо?»
«Я уже сказала, – повторила Жюльетта, – я хочу помешать вашему разорению».
«А кто посмеет отнять у меня мой жалкий кусок хлеба? – спросил старик. – Все знают, что у меня нет ни су, и если я еще не прошу милостыню, то только из уважения к имени, которое ношу».
«В таком случае, – Жюльетта сделала вид, что уходит, – мне нечего вам больше сказать».
«Стойте, стойте, – старик бросился к ней и схватил за руку, – останьтесь, теперь я узнал вас. Вы дочь Мариетты, Жанетта, – служанка с постоялого двора».
«Я ваша внучка и поэтому хочу спасти вас».
«У меня нет внуков, – возразил старик, – у меня нет детей».
«У вас есть внучка, и эта внучка – я, дочь Мариетты, и если за то, что я вам скажу, вы не оставите мне наследство, то найдется кто-то другой, кто отнимет у вас все. Есть кто-то, кто может отправить вас в тюрьму».
Угроза испугала Брикуена: спрятав голову между колен, он забормотал, как плачущий ребенок:
«Моя жена умерла, доказательств больше нет, я невиновен».
«Несомненно, – ответила Жюльетта, – будет трудно их добыть, но дочь госпожи де Кони жива, и я знаю, где она».
«Дочь моей жены! – Старик вскочил на ноги, охваченный ужасной дрожью. – Она придет, чтобы украсть у меня все мое добро? Она потребует все, что принадлежало ее матери? Она хочет обобрать меня, она хочет, чтобы я умер с голода?»
«Она на это вполне способна», – подтвердила восхитительная внучка почтенного старца.
«О! Я помешаю ей, я ничего ей не отдам». – Брикуен задыхался от ярости.
«Это будет трудно. Она очень могущественная знатная дама, у нее большие связи в свете, возможно, только я могу ей помешать навредить вам».
«Каким образом?» – Старик приблизился к Жюльетте.
«А как вы заплатите мне за услугу, если я окажу вам ее?»
Старик опустил голову, затем торопливо и таинственно прошептал:
«Послушай, у меня припрятано одно украшение, его носила моя жена в молодости, хочешь, я тебе его отдам?»
Жюльетте захотелось испытать коварство и скупость Брикуена, и она попросила показать ей украшение.
Старик направился в угол комнаты, приподнял кусок ковра и вынул цепочку, которую передал Жюльетте. Она сразу увидела, что цепочка была позолоченной медяшкой, швырнула ее в сторону и направилась к двери со словами:
«Пойду предупрежу госпожу де Парадез, что ее дочь жива-здорова».
Старик нашел в себе достаточно сил, чтобы встать между Жюльеттой и выходом.
«Ты не уйдешь, не уйдешь!» – прошипел он.
Но Жюльетта с силой оттолкнула его, и тогда он тихо стал умолять ее, стараясь улыбнуться:
«Я обманул тебя, слышишь, Жанетта, я ошибся, я положил туда эту цепочку, чтобы подловить воров, если они случайно забредут сюда, но у меня есть и настоящее золото, и бриллианты тоже, ну хорошо же, я тебе их… я тебе их… я тебе их покажу».
«Ах так! – фыркнула Жюльетта. – Значит, вы меня не поняли, так слушайте же меня хорошенько: если дочь вашей жены добьется своего признания, она не только унаследует состояние своей матери, но и оставит вас в нищете…»
Старик прервал ее, сказав смиренным тоном:
«Вот как меня отблагодарят за тридцать лет счастья, которые я подарил моей супруге!»
Жанетта, пропустив восклицание господина де Парадеза, продолжала:
«Эта дочь не только оставит вас в нищете, если вы переживете вашу жену, но и донесет на вас за то, что вы некогда способствовали ее исчезновению, и самое малое, что вас ожидает, – это лишение права управления имуществом вашей жены даже при ее жизни».
«Невозможно, это невозможно!» – Мысль о том, что он останется ни с чем, вернула старику всю его ярость.
