пока вернется госпожа Ван, – она все уладит.
На все это наложнице Чжао нечего было возразить, и она молча удалилась.
Оставшись наедине с Ли Вань и госпожой Ю, Тань-чунь с нескрываемым раздражением говорила:
– Дожила до таких лет, а ведет себя так, что теряет всякое уважение. Ну разве можно ссориться до такой степени, чтобы забыть о правилах приличия? Она очень легко верит всяким сплетням, соображения у нее никакого. Я понимаю, весь этот скандал произошел из-за того, что потерявшие всякий стыд служанки подстрекают ее к ссорам, делают из нее посмешище, стараясь напакостить с ее помощью тем, кого они недолюбливают!
Чем больше она думала о происшедшем, тем сильнее закипал гнев в ее груди, и она наконец приказала во что бы то ни стало дознаться, кто подстрекнул наложницу Чжао затеять всю эту историю.
Женщины поддакнули ей, пообещав исполнить ее приказание, но, выйдя за дверь, лишь переглядывались и усмехались:
– Разве выловишь иголку, упавшую в море?..
Вызвали служанок наложницы Чжао и всех служанок из сада. Каждую из них в отдельности допросили. Но все только твердили, что ничего не знают. Так, не добившись толка, женщины вернулись и доложили Тань-чунь:
– Сразу все выяснить невозможно, придется действовать не торопясь. Нужно выявить всех, кто распускает слухи и сплетничает, и наказать.
Гнев Тань-чунь постепенно улегся. Но как раз в это время к Тань-чунь украдкой проскользнула Ай-гуань и рассказала ей:
– Виновница всех этих происшествий мамка Ся. Она не в ладах с Фан-гуань и всегда ищет случая к ней придраться. Это она донесла, что Оу-гуань недавно сжигала в саду бумажные деньги. К счастью, второй господин Бао-юй принял всю вину на себя и ее затея провалилась. Сегодня, когда я носила барышне платок, то случайно заметила, как мамка Ся о чем-то шушукалась с тетушкой Чжао, но при моем появлении они сразу умолкли и разошлись.
Слушая ее, Тань-чунь была убеждена, что виной всему чей-то злой умысел, однако она считала, что все девочки-актрисы страшно избалованы и всегда стараются выгородить друг друга. Поэтому она только кивала головой, но не решалась принять слова девочки в качестве бесспорного доказательства.
Надо сказать, что внучка мамки Ся по имени Сяо-чань состояла на посылках у Тань-чунь. Она всегда делала покупки для служанок, прислуживавших в комнатах, и девушки очень ее любили. В этот день после обеда, когда Тань-чунь находилась в зале и занималась хозяйственными делами, Цуй-мо, которая в это время присматривала за комнатами, позвала к себе Сяо-чань и попросила ее купить немного сладостей.
– Я только что подметала большой двор, и у меня болят ноги и спина, – ответила Сяо-чань, – пошлите кого-нибудь другого!
– Кого же я пошлю? – улыбнулась Цуй-мо. – Иди сюда скорее, я тебе кое-что расскажу, а ты попутно предупредишь свою бабушку, чтобы она остерегалась.
И тут Цуй-мо рассказала девочке о том, как Ай-гуань жаловалась Тань-чунь на мамку Ся.
– Эта негодница тоже вздумала над нами насмехаться! – возмутилась Сяо-чань и, позабыв об усталости, взяла у Цуй-мо деньги. – Хорошо, я все расскажу!
Она вышла из дому и направилась к задним воротам. На кухне, которая находилась неподалеку от этих ворот, сейчас никто не был занят – все повара и кухарки сидели на крыльце и точили лясы. Мамка Ся была среди них. Сяо-чань послала одну из женщин за покупками, а сама отозвала в сторону мамку Ся и потихоньку рассказала ей все, что узнала от Цуй-мо.
Выслушав внучку, мамка Ся рассердилась и вместе с тем испугалась. Она не знала, что делать: допросить Ай-гуань или пойти к Тань-чунь и пожаловаться на несправедливую обиду!
– Что же ты будешь говорить? – удерживая ее, спросила Сяо-чань. – А если поинтересуются, откуда ты все это узнала? Опять может получиться неприятность. К чему торопиться? Ведь тебе велели быть осторожнее.
В то время когда они разговаривали, в дворовые ворота просунула голову Фан-гуань. Она позвала тетку Лю, работавшую на кухне, и сказала ей:
– Тетушка Лю, второй господин Бао-юй велел подать ему на ужин холодные кислые блюда, но предупредил, чтобы кунжутного масла туда не подливали.
– Знаю, знаю, – с улыбкой отвечала тетка Лю. – Что это сегодня тебя послали с таким важным поручением? Заходи, если не боишься испачкаться.
Фан-гуань вошла и вдруг увидела женщину с блюдом печенья и сладостей в руках.
– Кто это купил печенье? – шутливо спросила она. – Может, и мне дадите кусочек попробовать?
– Это для других! – поспешно сказала Сяо-чань. – Разве вы никогда не видели такого печенья?
– Если тебе нравится это печенье, барышня Фан-гуань, у меня здесь есть, – вмешалась тетка Лю. – Его только что купили для вашей старшей сестры, но она не стала есть и отослала сюда. Оно совсем чистое, к нему никто не прикасался.
Тетка Лю взяла блюдце и протянула его Фан-гуань со словами:
– Подержи, я тебе сейчас разогрею хорошего чаю.
Она отправилась на кухню разводить огонь. Тогда Фан-гуань взяла из блюдца кусочек печенья, сунула его под самый нос Сяо-чань и торжествующе воскликнула:
– Кому нужно твое печенье! Видишь, у меня тоже есть? Я просто посмеялась над тобой. Даже если б ты мне в ноги поклонилась, я не взяла бы у тебя ни крошки!
С этими словами она отломила кусочек печенья, которое держала в руке, и бросила воробьям.
– Тетушка Лю, – окликнула она старуху, – ты это печенье не жалей, я куплю тебе целых два цзиня.
Сяо-чань готова была лопнуть от злости. Глядя на Фан-гуань широко раскрытыми глазами, она злобно прошипела:
– Ведь у Лэй Гуна[173] есть глаза, как он до сих пор не поразил это отродье?
– Будет вам, барышни! – бросились успокаивать их женщины. – Всякий раз при встрече вы начинаете ссориться!
А несколько наиболее осторожных и опытных в таких делах женщин поспешили скрыться, как только девочки начали препираться. Сяо-чань тоже не решилась затевать ссору и, недовольно ворча себе под нос, ушла со двора.
Когда все разошлись, тетка Лю приблизилась к Фан-гуань и спросила:
– Ты сказала о том, что мы говорили позавчера?
– Да, – ответила Фан-гуань. – Но дня через два напомню еще раз. Как назло, наложница Чжао – чтобы ей подохнуть – опять со мной поскандалила. Кстати, ваша дочка пила росу «мэйгуй», которую я принесла ей? Ну как, понравилось?
– Всю выпила, – ответила тетка Лю. – Очень ей понравилось, но неудобно было у тебя еще просить.
– Пустяки, – сказала Фан-гуань, – я достану еще и принесу ей.
Собственно говоря, все дело заключалось в том, что тетка Лю имела дочь, которой нынче исполнилось шестнадцать лет. Хотя
